В 1975-1976 гг., во время израильской оккупации египетского Синая, группа израильских археологов из университета Тель-Авива во главе с Зеевом Мешелем осуществила раскопки в месте под названием Кунтиллет-Аджруд (араб. «Холм колодцев») на северо-востоке Синайского полуострова. Этим раскопкам было суждено стать катализатором своеобразного «коперникианского переворота» в библеистике, по итогам которого она из по преимуществу иудейской или иудеохристианской апологетики превратилась в собственно научную дисциплину. Важность находок команды Мешеля стала ясна после появления первых же сведений о них, хотя их научная публикация состоялась лишь в 2012 г., т.е. спустя почти четыре десятилетия после раскопок.
Кунтиллет-Аджруд представляет собой невысокий холм на берегу вади Курайа с остатками построек на вершине. В эпоху среднего и позднего железного века здесь, по южной оконечности пустыни Негев, проходила граница Иудейского царства. Поселение в Кунтиллет-Аджруд (его древнее еврейское название неизвестно) находилось примерно на полпути от Средиземного моря к Красному и служило удобным местом для остановки караванов. Согласно мнению Зеева Мешеля, оно было основано ок. 800 г. до н.э. и просуществовало несколько десятилетий.
Израильские археологи обнаружили остатки двух каменных зданий, оба из которых были в древности покрыты белой штукатуркой и разрисованы геометрическими фигурами и цветами. От восточного здания мало что осталось, а западное сохранилось гораздо лучше, местами на высоту до 1,5 м. Оно представляло собой прямоугольную постройку размерами 25 х 15 м, обнесённую стенами с четырьмя башенками по углам. Очевидно, что при необходимости это здание могло использоваться в качестве укрепления, однако по архитектуре оно сильно отличалось от примерно современных ему иудейских крепостей в пустыне Негев. Наиболее вероятно, что Кунтиллет-Аджруд был постоялым двором (евр. malon).
Вход в западное здание располагался с востока. Сначала входящий попадал в длинное, вытянутое вдоль восточной стены помещение со скамьями с обеих сторон. Дальше за дверью располагался большой двор с печами для приготовления пищи в юго-западном и юго-восточном углах. Вдоль южной и западной стен находились помещения кладовых, в которых археологи обнаружили осколки больших кувшинов. С востока и запада у южной стороны две лестницы вели на крышу или не сохранившийся второй этаж, где могли находиться помещения для сна.
Надписи и рисунки в Кунтиллет-Аджруд наносились чернилами на штукатурку стен и целые сосуды или их осколки. В восточном, плохо сохранившемся помещении были найдены остатки трёх надписей и рисунков, изображавших двух людей, стоящих за стеной укрепления, животных и растения. На стену у входа в западное здание был нанесён рисунок сидящего человека с лотосом в руках, первоначально являвшийся частью большой картины с участием нескольких людей на фоне различных растений. Высказывается предположение, что это портрет одного из царей Израиля (Иоаса?).
В помещении со скамьями были найдены остатки двух надписей, сделанных чернилами на штукатурке стен. Более обширный текст первоначально находился у косяка двери, ср. позднейшее яхвистское требование: «И да будут слова сии, которые я заповедую тебе сегодня, в сердце твоём… И напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих» (Втор. 6, 6-9). Несколько строк из него поддаются достаточно надёжному прочтению:
[…] wbzrḥ ’l br[’š hrm(?) …]
[…] wymsn hrm wydkn gbhm […]
[…]
[…] lbrk b‘l bym mlḥ[mh(?) …]
[…] lšm ’l bym mlḥ[mh(?) …]
Когда Эл восходит на вершинах гор,
Тают горы и сокрушаются холмы.
…
Благословению Ваала в день войны,
Имени Эла в день войны.
Очевидно, что данный текст является отрывком из утраченного израильского псалма о солнечной теофании Эла (глаголом zrḥ передаётся восход солнца) и благословении им Ваала на войну. Надпись могла быть оставлена воином гарнизона Кунтиллет-Аджруд. Выражение «имя (или слава) Эла» в последней строке, вероятно, также означает Ваала. Подобное словоупотребление встречается в угаритских текстах, которые, в частности, используют выражения «Мот – имя/слава Эла» (mtm šm ’il) (KTU, 1.22.B.6) и «Аштарт – имя/слава Ваала» (‘ṯtrt šm b‘l) (KTU, 1.2.I.8). Упоминание Ваала также обнаружено в надписи на стене западной кладовой Кунтиллет-Аджруд.
Сходные с первыми двумя строками образы используются в архаичных текстах Еврейской Библии (далее – ЕБ), где они, однако, приписываются не Элу, а Яхве. Некоторые из них используют ту же лексику для изображения солнечного восхождения (zrḥ) божества и таяния (nms) гор от его жара: «Яхве пришёл от Синая, взошёл (zrḥ) от Сеира, воссиял от горы Фарана» (Втор. 33, 2); «Яхве выйдет от места своего, низойдёт и наступит на высоты земли, – и горы растают (nms) под ним» (Мих. 1, 3-4); «Когда выходил ты, Яхве, от Сеира, когда шёл с поля Эдомского, тогда земля тряслась, и небо капало, и облака проливали воду; горы текли от лица Яхве, даже этот Синай от лица Яхве, бога Израилева» (Суд. 5, 4-5); «Бог (’eloah) от Фемана грядёт и Святой – от горы Фаран… Вековые горы распались, первобытные холмы опали» (Авв. 3, 3, 6).
Примечательно, что большинство из этих библейских текстов прямо называют местом исхождения Яхве область Синая-Сеира-Фарана-Эдома-Темана, которая, как станет ясно далее, имела непосредственное отношение к постоялому двору в Кунтиллет-Аджруд. Отметим, что в процитированном псалме Эл, по всей видимости, ещё не отождествлён с Яхве, в то время как другие найденные здесь же тексты свидетельствуют, что их отождествление зашло уже довольно далеко. В частности, супруга Эла Ашера уже рассматривается в них как супруга Яхве.
Это мы видим уже по следующей надписи, когда-то украшавшей западную стену помещения со скамьями. Её текст, собранный из двух десятков фрагментов, содержит пожелания благополучия, ср. сходное по лексике обещание Яхве праведнику в ЕБ: «Долготою дней насыщу его» (’rk ymm ’śb‘h) (Пс. 90, 16):
[t]’rk ymm wyśb‘w [wy]tnw l[y]hwh tymn wl’šrt[…]
[…]hyṭb yhwh hty[mn]
[…] продлит дни, и они насытятся и воздадут Яхве Теманскому и [его] Ашере […]
[…] сотворит благо Яхве Теманский […]
Данная надпись содержит два из четырёх обнаруженных в Кунтиллет-Аджруд упоминания «Яхве Теманского». Теман, в русской Библии – Феман (название происходит от корня ymn «правый», «южный»), был областью, лежавшей на юго-восток от Иудеи и полностью или частично отождествлявшейся с Эдомом. Теман упоминается в ЕБ 11 раз, из них 5 раз (Быт. 36, 11, 15, 42; 1 Пар. 1, 36, 53) в качестве имени предка-эпонима. Книга Бытия считает его частью Эдома: «Вот цари, царствовавшие в земле Едома, прежде царствования царей у сынов Израилевых: царствовал в Едоме Бела, сын Веоров, а имя городу его Дингава. И умер Бела, и воцарился по нем Иовав, сын Зераха, из Восоры. Умер Иовав, и воцарился по нем Хушам, из земли Феманитян» (Быт. 36, 31-34).
Пророк Иеремия использует слово Теман как синоним слова Эдом: «О Едоме так говорит Яхве Воинств: разве нет более мудрости в Фемане?» (Иер. 49, 7); «Итак выслушайте определение Яхве, какое он поставил об Едоме, и намерения его, какие он имеет о жителях Фемана» (Иер. 49, 20). То же видим у пророка Авдия: «…Истреблю мудрых в Едоме и благоразумных на горе Исава. Поражены будут страхом храбрецы твои, Феман» (Авд. 1, 8-9). У пророков Амоса и Иезекииля Теман является скорее одной из областей Эдома: «Так говорит Яхве: за три преступления Едома и за четыре не пощажу его… И пошлю огонь на Феман, и пожрёт чертоги Восора» (Ам. 1, 11-12); «Так говорит господин мой Яхве: простру руку мою на Едома и истреблю у него людей и скот, и сделаю его пустынею; от Фемана до Дедана все падут от меча» (Иез. 25, 13).
Наконец, в Псалме Аввакума синонимом Темана выступает «гора Фаран»: «Бог (’eloah) от Фемана грядёт и Святой – от горы Фаран» (Авв. 3, 3). Во (второй) Песни Моисея «гора Фаран» отождествляется с Сеиром и Синаем: «Яхве пришёл от Синая, взошёл от Сеира, воссиял от горы Фарана» (Втор. 33, 2). В Песни Деворы Сеир и Синай помещаются на «поле Едомском»: «Когда выходил ты, Яхве, от Сеира, когда шёл с поля Эдомского, тогда земля тряслась, и небо капало, и облака проливали воду; горы текли от лица Яхве, даже этот Синай от лица Яхве, бога Израилева» (Суд. 5, 4-5). Отметим, что последние три процитированные отрывка входят в число текстов, единогласно относимых исследователями к наиболее архаичным в ЕБ.
Местонахождение Сеира (он же Фаран) хорошо известно – это невысокая горная цепь, ныне именуемая по-арабски Джабаль аш-Шара, тянущаяся по бывшим землям Эдома от южной оконечности Мёртвого моря до северной оконечности Красного моря. Судя по процитированным отрывкам, гора Синай была частью этой горной цепи, т.е. находилась в Эдоме, а не на юге полуострова, ныне именуемого Синайским, куда её ошибочно поместила позднейшая традиция. Согласно наиболее правдоподобной «кенитской гипотезе», именно отсюда, из земли Мидиана (в русской Библии – Мадиама), был занесён кочевыми племенами в Израиль культ Яхве. Исторический Синай может быть предположительно отождествлён с горой Джабаль аль-Мазбах («Гора жертвенника»), находящейся возле нынешнего города Петра в Иордании.
Ок. 841 г. в Израильском царстве произошёл государственный переворот. Воспользовавшись тяжёлым поражением израильского войска от сирийцев, узурпатор Ииуй убил царя Иорама и истребил всех членов династии Омри. Вместе с ними погиб их союзник – иудейский царь Охозия. Это, естественно, привело к ухудшению отношений между Израилем и Иудеей. Ок. 800 г. между ними вспыхнула война. Израильский царь Иоас разбил и взял в плен иудейского царя Амасию, после чего, войдя в Иерусалим, разграбил его, в т.ч. «взял всё золото и серебро, и все сосуды, какие нашлись в доме Яхве» (4 Цар. 14, 14). В подобной напряжённой обстановке короткий путь на Синай через Иудею для израильских паломников был затруднён, что могло привести к появлению окольного пути – от морского побережья вдоль южной границы Иудеи, в середине которого и находился постоялый двор в Кунтиллет-Аджруд.
Из примерно десятка яхвистских имён в надписях, обнаруженных в Кунтиллет-Аджруд, почти все содержат имя Яхве в характерно израильской форме yw (‘bdyw, šm‘yw, ’mryw, šknyw, šmryw, ‘zyw и др.), а не в форме yh/yhw, преобладавшей в Иудее. Отсюда следует, что абсолютное большинство обитателей и посетителей этого места были выходцами из Израиля, что подтверждается и другими данными, которые будут приведены ниже.
В число наиболее примечательных находок из Кунтиллет-Аджруд входят осколки двух больших амфор, сплошь покрытых рисунками и надписями, условно именуемых «амфора А» и «амфора Б». Первая из них была найдена в помещении со скамьями, вторая – в северо-восточном углу двора.
Самым заметным изображением на амфоре А являются две фигуры, определённо отождествляемые с египетским по происхождению богом Бесом. Его характерными чертами являются представляемая анфас карликовая приземистая фигура, львиная морда с бородой и звериными ушами, руки на бёдрах, корона из перьев и львиная шкура с болтающимся хвостом. Часто это божество изображается в нескольких экземплярах, иногда в виде андрогина или женщины (Бесет). Судя по обозначенным грудям, правая фигура на амфоре А является именно таким андрогинным или женским вариантом представленного слева Беса-мужчины.
На обратной стороны амфоры А вдоль горла идут фигуры трёх животных, а ниже их расположено изображение цветущего дерева, стоящего на льве и обрамлённого фигурами двух козлов. Оно представляет собой разновидность известной иконографии богини-матери, которая была широко распространена в Ханаане и соседних областях с середины бронзового до конца железного века. Иногда она изображалась в виде обнажённой женщины с цветами или ветвями в руках, иногда – в виде дерева, иногда – в виде символического лобка, либо же различными сочетаниями этих мотивов.
Из угаритских текстов мы знаем, что богиней-матерью, «родительницей богов» (qnyt ’ilm), в Ханаане считалась Ашера. Это подтверждается и археологическими данными. В развалинах храма позднего бронзового века (1-й половины XII в.) города Лахиша в позднейшей Иудее были найдены осколки кувшина с надписью на ханаанейском языке «палеоеврейским» письмом. Начало надписи сохранилось не полностью и вызывает разногласия, но её последнее слово прочитывается чётко – ’lt («Богиня» или «Элат» – женский вариант имени Эла). В угаритских текстах Элат служит в качестве другого имени супруги Эла Ашеры: «Ашера и сыны её, Элат и воинство сородичей её» (’aṯrt wbnh | ’ilt wṣbrt ’aryh) (KTU, 1.6.I.40-41) и др.
На лицевой стороне амфоры А, частично пересекаясь с левой фигурой Беса, имеется надпись:
’mr ’[…]h[…]k ’mr lyhl[…] wlyw‘śh w […] brkt ’tkm lyhwh šmrn wl’šrth
Говорит […]: Скажите Йехал[…], Иоасе и […]: Благословляю вас Яхве Самарийским и его Ашерой.
Зеев Мешель предположительно восстанавливает ’[…]h[…]k как ’[šyw] h[ml]k и считает ’šyw вариантом yw’š, т.е. имени израильского царя Иоаса (нач. VIII в.), ссылаясь на то, что имя его отца Иоахаза также встречается в вариантах yw’ḥz и ’ḥzyw. Данное предположение выглядит правдоподобным также ввиду следующего. Автор письма благословляет адресатов «Яхве Самарийским», т.е. пишет из столицы Израильского царства. Перед благословением отсутствует вопрос о здоровье, т.е. автор является не подчинённым адресатов и не их ровней, а вышестоящей инстанцией. Надпись нанесена рукою профессионального писца и по форме букв ближе всего к ранним остраконам из Самарии (ок. 775 г.), будучи, возможно, несколько более ранней, т.е. совпадает по времени с правлением Иоаса.
Амфора Б, найденная, как уже говорилось, в северо-восточном углу двора, также была украшена рисунками и надписями. Центральным на ней было изображение пяти (или шести) человек с молитвенно воздетыми руками. Правее и выше их была изображена пасущаяся корова, левее и ниже – ещё одна корова, вероятно, с телёнком, над нею – торс лучника, правее и выше которого – пасущийся козёл.
Изображения на амфоре Б
1. ’mr
2. ’mryw ’
3. mr l ’dn[y]
4. hšlm ’t
5. brktk l[y]
6. hwh tmn
7. wl’šrth yb
8. rk wyšmrk
9. wyhy ‘m ’dn
Говорит Амария: Скажите моему господину: Здоров ли ты? Благословляю тебя Яхве Теманским и его Ашерой. Да благословит он и да сохранит тебя, и да будет с господином!
В отличие от надписи на амфоре А здесь подчинённый обращается к своему начальнику, называя его «господином» и справляясь о его здоровье. Кроме того, он благословляет его «Яхве Теманским», т.е. пишет, по всей видимости, из Кунтиллет-Аджруд. Сравнение текстов на амфорах А и Б позволяет высказать предположение, что мы имеем здесь дело с формулярами заголовков писем, направлявшихся от царского двора в Самарии в Кунтиллет-Аджруд и обратно. На амфоры они были нанесены писцами, служившими при постоялом дворе, возможно, чтобы постоянно иметь их перед глазами или с какой-то другой целью.
Образец заголовка письма, по которому написаны процитированные тексты, был стандартным для всего сиро-палестинского региона позднего железного века, менялось только имя божества, которым благословляли адресата. Так, письмо на остраконе VII-VI вв. с просьбой прислать зерна, найденное на эдомитском святилище в Хорват-Уза на востоке пустыни Негев, открывается словами: ’mr lmlk ’mr lblbl hšlm ’t whbrktk lqws («Говорит lmlk: Скажите blbl: Здоров ли ты? Благословляю тебя Каусом») (Каус был национальным богом эдомитян). Письмо на папирусе VI в. из Саккары, написанное одной живущей в Египте финикиянкой другой, начинается сходным образом: wšlm ’t w’p ’nk šlm brktk lb‘l ṣpn («Здорова ли ты? – Также и я здорова. Благословляю тебя Ваалом Цафонским») (KAI 50:2).
Заключительные слова благословения на амфоре Б напоминают тексты на двух серебряных листах примерно 600 г. из погребальной пещеры в Кетеф-Хинном в Иерусалиме, использовавшихся в качестве амулетов:
KH1
5. ḥsd
6. šmry
8. h‘lm
9. mkl
10. wmhr‘
11. kybwg’l
12. kyyhwh
15. yhwh
16. šmrk
17. ’ryhwh
5. милость
6. блюдущие
8. вечный
9. от всякого
10. и от зла
11. ибо в нём искупление
12. ибо Яхве
15. Яхве
16. сохранит тебя
17. просияет Яхве
KH2
1. hbrwk
2. yhw
5. ybrk
6. yhwh
7. šmrk
8. y’ryh
9. pnyw
11. smlkš
12. lw[m]
1. благословенный
2. Яхве
5. благословит
6. Яхве
7. сохранит тебя
8. просияет Яхве
9. лицом своим
11. даст тебе м
12. ир
По-видимому, именно подобные тексты послужили в конечном счёте источником так называемого «жреческого благословения», которым, согласно ЕБ, Яхве заповедал «сынам Аароновым» благословлять «сынов Израилевых»:
ybrkk yhwh wyšmrk
Да благословит тебя Яхве и сохранит тебя!
y’r yhwh pnyw ’lk wyḥnk
Да просияет Яхве лицом своим на тебя и помилует тебя!
ys’ yhwh pnyw ’lk wysm lk šlm
Да обратит Яхве лицо своё на тебя и даст тебе мир!
(Числ. 6, 24-26)
Благодаря находкам в Кунтиллет-Аджруд мы теперь знаем, что первоначальным источником этого благословения был Яхве вместе с Ашерой.
Ещё одна примечательная надпись сохранилась на амфоре Б над головами молящихся:
1. […] lyhwh htmn wl’šrth […]
2. kl ’šr yš’l m’š ḥnn […] wntn lh yhw klbbh
[…] Яхве Теманским и его Ашерой […]
Всё, что он просит от благотворящего человека […] и даст ему Яхве по сердцу его
Возможно, как и вышеприведённая надпись с упоминанием Эла и Ваала, этот текст является отрывком из несохранившегося псалма. В ЕБ имеются тексты, выражающие сходные идеи и использующие такую же лексику, ср.: «Благотворящий (ḥnn) бедному даёт взаймы Яхве, и он воздаст ему за благодеяние его» (Притч. 19, 17); «[Яхве] да даст (ytn) тебе по сердцу твоему (klbbk) и все намерения твои да исполнит» (Пс. 19, 5).
В целом «Яхве и его Ашера» упоминаются в текстах из Кунтиллет-Аджруд 4 раза. Значение формы ’šrth вызывает ожесточённые споры среди специалистов, поскольку в угаритских текстах имя этой богини пишется как ’aṯrt, а в ЕБ – как ’šrh (с he в качестве mater lectionis, выражающей суффикс женского рода а). Согласно одной точке зрения, тав в слове ’šrth является показателем женского рода в сочетании с притяжательным местоимением, выражаемым буквой he, и слово ’šrth, таким образом, должно переводиться как «его Ашера». Сторонники этого взгляда полагают, что под «Ашерой» здесь имеется в виду некий культовый символ (стилизованное дерево или т.п.), находившийся в храме Яхве в Самарии. В обоснование этого они указывают, что в библейском еврейском языке личные имена никогда не употребляются с притяжательными местоимениями. Однако в текстах из Кунтиллет-Аджруд «его Ашера» упоминается лишь один раз применительно к «Яхве Самарийскому» и три раза – применительно к «Яхве Теманскому». У нас нет никаких оснований полагать, что в Темане находился храм Яхве с культовым символом «Ашера», аналогичный храму в Самарии, который оправдал бы употребление выражения «Яхве Теманский и его Ашера» в подобном смысле.
Согласно альтернативной точке зрения, буква тав в слове ’šrth является архаичным показателем женского рода, как в угаритском ’aṯrt, а he – это mater lectionis, передающая конечный гласный а. В таком случае слово ’šrth обозначало личное имя богини, произносившееся как ’aš(e)rata. С точки зрения лингвистики вопрос нельзя считать решённым. Однако, даже если верно первое мнение, оно не исключает, что ’šrth означает всё-таки личное имя богини, а не предмет. В ряде семитских языков притяжательные суффиксы могут присоединяться к личным именам. Угаритские тексты предположительно содержат два случая использования имён богинь с притяжательным суффиксом 3 л. м.р. ед.ч. Подобное архаичное словоупотребление могло сохраняться в языке Израильского царства VIII в., о котором нам в любом случае известно очень мало.
Помимо уже упоминавшегося выше очевидного отсутствия в Темане храма Яхве с культовым символом «Ашера» в пользу истолкования этого слова как личного имени богини говорит применение во всех случаях предлога le отдельно к Яхве и отдельно к Ашере (lyhwh и l’šrth), что предполагает взгляд на Ашеру как на отдельную, самостоятельно действующую сущность. Ещё одно доказательство может содержаться в уже цитировавшемся отрывке из (второй) Песни Моисея: «Яхве пришёл от Синая, взошёл от Сеира, воссиял от горы Фарана, явился со святыми сонмами, одесную его – ’šdt» (Втор. 33, 2). Масореты огласовали слово ’šdt как ’eš dat, истолковав его как «огонь закона». Однако иранское по происхождению слово dat(a) («закон») не могло быть употреблено в этом очевидно древнем, и в любом случае допленном тексте. Если предположить, что в оригинале вместо ’šdt значилось ’šrt, то перед нами предстанет картина Яхве Теманского, шествующего вместе с Ашерой, идеально согласующаяся с данными рассмотренных выше текстов.
Характер изобразительных и письменных данных, принесённых раскопками в Кунтиллет-Аджруд, таков, что их невозможно списать на остаточные предрассудки тёмного простонародья или зловредное влияние мифических ханаанеян. Эти данные представляют официальную религию правящих кругов Израильского царства последних десятилетий его существования. Они не содержат никаких признаков отказа от многобожия, в т.ч. никаких признаков подавления ваализма, который послепленные девтерономические авторы приписали перевороту Ииуя. Официальный яхвизм Израиля был иконическим политеизмом, и в религиозном отношении израильтяне по сути ничем не отличались от других западносемитских народов.
(Примерно так будет выглядеть первая глава моей будущей книги.)
*************************************
И как раз примерно в это время (время в которому относятся обозначенные в статье артефакты из раскопок в Кунтиллет-Аджруд), Хелкия, в середине VII века до нашей эры, начал реформу религии, создав монотеистическую религию, положив в её основу приписанное им Моисею “Пятикнижие”.
************
Как Яхве появился в пантеоне богов иври.
Ключевым для возникновения иудаизма событием стало принесение в XII в. до нашей эры группой семитских беженцев из Египта («племенем Левия») в Ханаан нового божества по имени Яхве. С ним эта группа беженцев познакомилась и заключила завет в Мидиане, где Яхве был богом песчаной бури (самума). В Ханаане «левиты» влились в состав местного племенного объединения Израиль, который присоединился к их завету с Яхве и воспринял от них миф о жизни их предков в Египте и бегстве из него. Принесённый извне Яхве вступил в сложные взаимоотношения с традиционным ханаанейским пантеоном Израиля. По итогам нескольких веков подобного взаимодействия образ Яхве слился с образами двух главных членов этого пантеона – Эла и Ваала. От Эла Яхве унаследовал черты престарелого мудрого патриарха, отца богов и людей. От имени Эла образовано само название Израиля («Эл правит»), как название столицы Израиля Иерусалима («Основание Шалима») образовано от имени сына Эла и Ашеры.
Ваал передал Яхве почти всю свою мифологию, включая образы победителя морской стихии, творца неба и земли, обладателя дома на святой горе, победителя смерти, скачущего по небесам бога-громовика, дарующего дождь, и т.д. Качества Ваала были усвоены Яхве настолько полно, что можно законно охарактеризовать яхвизм как разновидность ваализма, перенёсшую священную гору божества с Цафона на Сион. Бычьи черты, которые Яхве имел в допленном иудаизме, могли быть им заимствованы как от Эла, так и от Ваала. Хотя образы двух глав ханаанейского пантеона оказались слиты в Яхве, слияние это не было полным, поскольку даже в самой поздней части Еврейской Библии – Книге пророка Даниила – отчётливо видны черты двоебожия, восходящего к диархии Эла и Ваала.
Слившись с Элом, Яхве унаследовал от него его супругу Ашеру, почитание которой продолжалось в официальном иудейском культе вплоть до вавилонского завоевания. В послепленную эпоху Ашера была изгнана из иудаизма с переходом некоторых её обязанностей к Яхве, но в конечном счёте оказалась частично реабилитирована под именами Мудрости, Шехины и т.п. В допленном иудаизме было широко распространено почитание Ашеры в виде священного дерева, символизирующего её плодоносящее лоно. В послепленном иудаизме продолжением этого образа стала менора (семисвечник). Богини-воительницы Анат и Аштарт, бывшие в ханаанейской религии сёстрами-супругами Ваала, оказались также отвергнуты иудаизмом с переносом их воинских функций на Яхве, но, как свидетельствуют данные элефантинской иудейской общины, в некоторых кругах допленных иудеев супругой Яхве считалась не Ашера, а Анат.
Прочие боги ханаанейского пантеона были приняты как допленным, так и послепленным иудаизмом в виде анонимных (за редкими исключениями, такими как Мот или Решеф) членов Совета богов, служащих Яхве в качестве его советников, посланцев, воинов, судей и т.д. В текстах Еврейской Библии они частично или полностью отождествляются с небесными телами («Воинством небесным»), а также рассматриваются как божества отдельных народов. Особый разряд иудейского пантеона составляют зверообразные божества – керувы («херувимы») и сарафы («серафимы»).
Иудаизм принял западносемитский космогонический миф о творении мира Богом грозы после победы над силами извечно существующей морской стихии. В наиболее ясном виде этот миф отражён в ряде Псалмов. Его каноническое отражение в жреческом повествовании из 1-й главы Книги Бытия носит следы демифологизации. Что касается космологии Еврейской Библии, представляющей мир как плоский земной диск, покрытый сверху твёрдым сводом и со всех сторон окружённый водой, то она воспроизводит мифологические представления древних ханаанеян без всяких изменений.
Судя по письменным и археологическим данным, культ допленных евреев был, подобно культу их соседей и современников, иконическим. Иудейские боги почитались в образах людей, животных (быка), каменных столпов, священных деревьев и т.д. С определённостью можно утверждать, что изображения Яхве и других богов имелись в основных святилищах Израильского царства – в Самарии и Вефиле; есть основания полагать, что в допленном Иерусалимском храме Яхве также был представлен своей статуей.
Из библейских текстов можно предположительно восстановить бытовавшие у допленных евреев мифы об их происхождении от союзов между людьми и богами, в частности, о женитьбе прародителя еврейского народа Иакова-Израиля на дочерях Лунного бога, а также о происхождении колена Иудина от союза между праотцом Иудой и богиней Ашерой, которые могут восходить к ритуалу священного брака. Сыновьями бога (сначала Эла и Ваала, потом Яхве) и богами считались в допленном иудаизме и цари Израильского и Иудейского царств. Уже в послепленную эпоху тексты, отражающие подобные воззрения, были переосмыслены в духе мессианизма, развившегося у евреев под зороастрийским влиянием.
Важное место в допленном иудаизме занимал обрядовый блуд – как женский, так и мужской, одним из основных мест занятия которым был Иерусалимский храм. Вероятно, блуд входил в обязанности священнослужительниц богини Ашеры, которые также занимались пророчеством. Одним из способов гадания мог служить священный брак между блудницами Ашеры и пророками Яхве. Источником пророческого знания было также общение с мёртвыми. Судя по свидетельствам иудейских пророков Исайи и Михея и другим источникам, осуществлявшие такое общение люди (ворожеи, чародеи, гадатели и пр.) занимали важное место в религиозной иерархии допленной Иудеи. В целом мёртвые предки почитались как боги и в этом качестве были объектом религиозного культа. Важный элемент еврейской религии составляли также жертвоприношения детей, главным адресатом которых в последние века существования Израильского и Иудейского царств был Яхве. Подобные жертвоприношения совершались по обету особо благочестивыми родителями, в случае войны или иных бедствий, а также с целью гадания. Их наследием в современном иудаизме являются обряды обрезания и выкупа первенца.
Рассказы послепленных девтерономических авторов о реформах иудейских царей Езекии (кон. VIII в. до н.э.) и Иосии (кон. VII в. до н.э.) в духе аниконической монолатрии (поклонения единственному богу без использования священных образов) на поверку оказываются вымыслом. Многочисленные письменные и археологические источники свидетельствуют, что религия Иудейского царства до самого его завоевания вавилонянами в 586 г. до н.э. оставалась традиционным иконическим политеизмом. Если какой-то царь и реформировал иудаизм, то этим царём был не Езекия или Иосия, а Навуходоносор. Движение еврейской религии к аниконической монолатрии началось после катастрофы вавилонского завоевания и закончилось лишь спустя несколько столетий после неё.
Первым этапом такого движения стал запрет на почитание других богов кроме Яхве и на почитание священных изображений Яхве. Поскольку само существование других богов при этом не отрицалось, подобную форму религии, утвердившуюся в послепленной иудейской общине Иерусалима, можно условно описать как аниконическую политеистическую монолатрию. Как и в допленном иудаизме, Яхве продолжал представляться человекообразным телесным божеством, которое либо постоянно пребывает на небесах (девтерономический взгляд), либо пребывало в Иерусалимском храме до его разрушения и в конечном счёте в него вернётся, чтобы пребывать в нём всегда (жреческий и пророческий взгляды).
Суть еврейской религии, с девтерономической (и совпадающей здесь с ней жреческой) точки зрения, утвердившейся в послепленной иерусалимской храмовой общине, заключается в соблюдении евреями закона Яхве, за которое Яхве даёт им в пользование землю Израиля и наделяет всевозможными материальными благами. За нарушение своего закона Яхве карает еврейский народ всевозможными материальными карами и в качестве крайней меры изгоняет его с земли Израиля (с возможностью возвращения в случае покаяния). Крайним наказанием от Яхве для отдельного человека является смерть. Никаких загробных наград или воздаяний девтерономическо-жреческая религиозность не предполагает. После подавления ею допленного взгляда на мёртвых как на богов иудейский загробный мир превратился в место вечного пребывания безличных теней всех людей независимо от их поведения при жизни. Идеи о воскресении мёртвых присутствуют в Еврейской Библии либо как отголоски ваалистской мифологии, образно говорящие о возвращении еврейского народа из плена в землю Израиля, либо – в поздней Книге пророка Даниила – как отражения зороастрийского влияния.
Помимо аниконической монолатрии и «материалистической» этики, примечательной чертой девтерономическо-жреческой религиозности является её моральный монизм. В раннем послепленном иудаизме Яхве рассматривался как внеморальная сила и источник одновременно и добра, и зла как принципов: «Зиждитель света и творец тьмы, создатель добра и творец зла – я, Яхве, создатель всего этого» (yoṣer ’or uḇore ḥošeḵ ‘ośe šalom uḇore ra‘ ’ani yhwh ‘ośe ḵol-’elle) (Ис. 45, 7) (ср. синодальный «перевод»: «Я образую свет и творю тьму, делаю мир и произвожу бедствия; Я, Господь, делаю всё это»); «Не из уст ли Вышнего исходят зло и добро?» (mippi ‘elyon lo teṣe ha-ra‘ot wə-ha-ṭoḇ) (Плач. 3, 37-38) (ср. синодальный «перевод»: «Не от уст ли Всевышнего происходит бедствие и благополучие?»); «Всё сделал Яхве по своему замыслу – даже злодея на день зла» (kol pa‘al yhwh lamma‘anehu wəgam raša‘ ləyom ra‘a) (Притч. 16, 4) (ср. синодальный «перевод»: «Всё сделал Господь ради Себя; и даже нечестивого блюдёт на день бедствия»); «Бывает ли в городе зло, которое сотворил не Яхве?» (im-tihye ra‘a ḇə‘ir w-yhwh lo ‘aśa) (Ам. 3, 6) (ср. синодальный «перевод»: «Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы?») и др.
В Еврейской Библии отсутствует категория существ, которую можно было бы охарактеризовать как злых духов или демонов, противостоящих Яхве. Творящие зло существа, унаследованные из традиционной ханаанейской религии (Мот, Решеф) или в более отвлечённом виде представляющие различные беды (Мор, Язва, Голод, Меч и т.д.), являются лишь слугами Яхве, его посланцами или «Ангелами Зла», которых он использует для наказания Израиля и других народов. После того, как в эпоху Второго храма иудеи попали под влияние морально дуалистического зороастризма, они стали перетолковывать библейские тексты в его духе, «обнаруживая» там враждебных благому Яхве злых божеств в тех образах, которые первоначально были всего лишь его служителями или вообще отвлечёнными понятиями (Сатана, Мастема, Велиал и т.д.). Однако перестройка еврейской религии под зороастрийским влиянием в межзаветную эпоху является уже предметом отдельного исследования.
Pingback: ЙХВХ — бог воинов — Вокруг Света