В VII веке до нашей эры некий Залевк из Локриды, греческого города на юге Италии дал гражданам своего города законы восхитившие современников и, несомненно, интересные и современным философам (но, ясное дело, не законодателям).
По свидетельству Аристотеля, Локрида была основана «озольскими греками», потомками беглых рабов и разбойников, воров и прелюбодеев… С первых дней поселенцы «привыкли жить вне законов, потому что они их не имели, а если была в них нужда, следовали чужим, принесенным извне»… Но пришло время, когда локрийцам надоело жить без взаимных обязательств и правил, они понимали, что жизнь обычного человека зависела от настроений властвующей политической силы, подкупов судей, их дремучей неграмотности и прочих издержек беззакония. В управлении городом преобладал хаос, отчего к органам власти проявлялось неверие.
Граждане Локриды отправили делегацию во главе с Залевком в Дельфы, религиозный общегреческий центр, за оракулом Аполлона, желая получить совет: «Как устроить жизнь в городе, чтобы не было насилия, принуждения и преступлений».
Ответ получили такой: «Слушайте Залевка, мудрейшего из всех»
В 664 году до нашей эры в Народном собрании Локриды слушали «законы Залевка», которые оказались предельно простые и понятные любому локрийцу. Их записали на папирусах и раздали всем должностным лицам – для контроля над гражданами и для собственного исполнения. Эти же тексты вырезали на деревянных досках и развесили их повсюду в публичных местах: на городской площади, на рынке, в театре и во всех тавернах. Законы, выбитые на бронзовом диске, поместили в храм Зевса. Залевк дал локрийцам свод законов, которым они следовали добровольно, но предупредил, что «посчитает преступником всякого, кто вмешается в его самые идеальные и самые справедливые законы». А чтобы не ни кого не возникало соблазна издавать новые законы, постановил:
«Если при разбирательстве какого-нибудь дела одна сторона будет толковать закон так, а другая сторона — иначе, обе спорящих стороны должны явиться в суд с веревками на шее, и чье толкование будет судом отвергнуто, тот должен на месте удавиться…
С каждого локрийца взяли клятву, что он и никто другой, не станет предлагать, ни новых после Залевка законов, ни поправок. «А если кому захочется, пусть явится в Народное собрание с петлей на шее, чтобы в случае провала предложения его можно было повесить с минимальными затратами для города».
Несмотря на суровость законов, предложенных Залевком, жители Локриды им подчинялись и были, кажется, довольны обстоятельством, что у них появились права и обязанности перед государством, и наоборот, ответственность государства перед гражданами. Главное, на что теперь можно было надеяться, это прекращение власти насилия и беззакония во имя торжества законного Порядка. Если раньше судьи выносили приговоры произвольно, как они сами понимали представленное суду дело, или по личному отношению к подсудимому или истцу, то Залевк дал обеим сторонам судебного процесса понятные предписания, когда возможному преступлению определялась конкретная мера наказания. Получалось, что появление в Локриде очень строгих законов послужило профилактикой правонарушений, ибо каждый житель, свободный гражданин или раб, знал, какое наказание полагается ему за нарушение установленных правил.
Залевк охватил своими законами почти все области жизни локрийцев. Он запретил продажу земельных наделов, полученных от государства бесплатно, считая это незаконным обогащением. Не разрешал крестьянам продавать плоды своего труда посредникам, чтобы те не взвинчивали цены на рынке: «Пусть каждый земледелец сам продаёт урожай в городе».
Он издал закон, закрепивший равномерное распределение государственного имущества среди малоимущих граждан. Особо жестокое наказание предполагалось за покушение на частную собственность: даже за мелкие правонарушения, за воровство, в любом случае, лишали глаза. Его жёсткие, порой, жестокие законы устанавливали нравственный порядок в частной жизни, равно как и в общественных отношениях. Например, прелюбодеям вырывали или выкалывали один глаз. Но были и такие меры наказания:
«Если кто нечаянно или по злому умыслу выколет кому-то глаз, то сам должен лишиться своего глаза».
Или такие: «Если выколет глаз человеку с одним глазом, то должен лишиться собственных обоих глаз»…
Невероятно, но в Локриде, городе потомков преступников и беглых рабов, запрещалось злоупотребление вина: «Если во время болезни кто-то без совета врача выпьет неразбавленное вино, — даже если выздоровеет после этого, — он будет наказан смертью, так как отведал того, что ему не было предписано»…
Понимая, что любое нововведение требует не только исполнительности, но и контроля исполнения со стороны граждан и судей, Залевк установил большое количество должностных лиц, контролёров, следивших за судебными процессами и поведением локрийцев. Эта мера послужила на пользу, так как теперь все верили, что судьи ошибок не делают. За умышленное искажение «законов Залевка» судью ожидает наказание – смерть через повешение.
***
В других городах Греции ещё долго не было своих законов, но к опыту Локриды уже присматривались, пытаясь понять, для чего они нужны, и осмыслить первые результаты. Где-то смеялись над законами Залевка, считая их ненужными, кто-то возмущался по поводу их жестокости, кто-то – удивлялся. Но вскоре к законодательным актам Залевка, «первопроходца» правосудия, начали повсеместно проявлять интерес.
В конце VI в. до нашей эры законодатель Харонд из Катаны (Сицилия) дал родному городу и, заодно, другим греческим колониям в Сицилии и Италии новые законы, отличавшиеся высокой нравственностью и юридической строгостью. Многое он взял из свода законов Залевка. Существенно дополнил их и «подправил» применительно к сицилийским условиям. К примеру, если Залевк записал:
«Кто не имел детей и развелся, тому дозволяется взять новую жену», – Харонд добавил: «…тому дозволяется взять новую жену, но не моложе прежней».
У Залевка: «Кто в первом браке сумел быть счастлив, тот не портит себе счастья; кто не сумел, тот не повторит несчастья», – согласно поправок Харонда, не разрешался второй брак, если от первого брака оставались дети. Особое внимание уделялось борьбе со лжесвидетельством – страшным явлением времени. По Залевку: «Кто уличен в клевете, обязан носить, не снимая, миртовый венок (священное дерево Афродиты), – Харонд добавил: «чтобы все видели, с кем имеют дело».
Если человека уличали в трусости, его обязывали сидеть три дня на базарной площади в женском одеянии. Строго регламентировались расходы на роскошь. У Залевка: «Лицам хорошего поведения запрещается носить тонкие ткани и золотые украшения. Но лицам «дурного поведения это разрешается. – у Харонда: «чтобы все видели, с кем имеют дело».
Удивительно, но законы Харонда, как и Залевка, греки уважали и охотно им следовали. Но из-за одного из своих строгих законов, как гласит легенда, неожиданным образом оборвалась жизнь Харонда. Он возвращался из деревни, в дорожном одеянии и при мече на поясе. Узнал, что началось собрание, где его ожидали. В спешке забыл, что в подобных общественных местах его же законом запрещено находиться с оружием. Стражник на входе сказал ему с ухмылкой:
– Ну, конечно, всем нарушать закон – нельзя, а Харонду – можно!
Осознав оплошность, Харонд смутился, и тут же ответил с достоинством:
– Вовсе нет! Я специально пришел сюда с оружием, чтобы проверить действие своего закона, по которому нарушитель, кто бы он ни был, должен быть строго наказан! Его ожидает смерть.
С этими словами законодатель Харонд… пронзил себе грудь собственным мечом.