Книги, приписываемые Тациту, “Германия” и “Агрикола” фальшивки. Топпер Уве расследовал долгую историю этих фальшивок.
Для читателей “Германии”, “Агриколы” и других книг приписываемых Тациту надо знать, что Тацит никогда не бывал ни в Германии, ни в Британии. Поклонники же книги “Германия” домысливают, что он узнал о Германии в беседах с ветеранами германских войн, а о Британии видимо от Тестя… Получением сведений от третьих лиц так же объясняют все несоответствия данных в этих книгах.
В “Германии” как бы описываются племена, верования и нравы германцев. Особо умиляют читателей фантазии о добродетелях и мелких пороках, германцев, их бедная и дикая жизнь, явно противопоставленная развращенной жизни живущего в роскоши населения Рима. В книге проведена мысль, о том, что германцы якобы, никогда не вступают в браки с какими-либо иноплеменниками, искони составляют особый, сохранивший изначальную чистоту и лишь на себя самого похожий народ. Отсюда, якобы все сильны и красивы (что явно не сопоставимо с археологическими находками). Многие как бы сведения о германцах известны исключительно из этой книги, хотя, например, данные о верованиях германцев не имеют ничего общего с той германской религией, которая известна из “Эдд”. Особенно фантастичен описанный в “Германии” культ “царя всяческих божеств”.
Книга “Германия” никому не была известна до 1455 года, когда единственная его рукопись якобы была обнаружена в Херсфельдском аббатстве. С момента её появления
всегда были ученые, считавших “Германию” пропагандистской фальшивкой, созданной каким-то католическим монахом XV века по заданию курии.
Очень хорошее исследование книги провел Топпер Уве, в 1996 году прочитавший в Гамбурге доклад “Кто же все-таки выдумал германцев?”. Его сообщение, понятное дело, вызвало мощное противодействие германских идеологов. Топпер Уве, опираясь на работы Балдауфа и Каммайера, в очередной раз попытался доказать, что “малые произведения” как бы принадлежащие Тациту были фальсифицированы по заданию Римского Папы Пия II между 1430 и 1470 годами. Интересно, что вопреки тенденции современных германских идеологов стремящихся приписать Тацита к величайшим писателям Древнего Рима, в реальности “Тацита в древности ценили невысоко и читали мало…”, “…люди, воспитанные на Цицероне и Тите Ливие, находили странным его язык, в отличие от образцов классической прозы, громоздкий и изобилующий трудными и темными местами…” (Мауерсбергер, 1980, с. 17).
Топпер Уве опирался на тезисы базельского приват-доцента Роберта Балдауфа (1902).
Роберт Балдауф так реконструирует историю фальшивых книг Тацита, не только “Германии” и “Агриколы”, но и других небольших произведений: вроде бы энциклопедически образованный секретарь Папы Римского Поджо Браччолини (1380-1459) неустанно ездил по Европе в поисках старинных рукописей, пылящихся в монастырских подвалах. Сент Галлен, Вайнгартен, Айнзидельн и Райхенау дали ему особенно богатые трофеи. Четыре года он якобы провел в Англии. Так появилась книга “Агрикола”. Некоему монаху гессенского монастыря Герсфельд Браччолини вручил список книг. Спустя три года пергамент с тремя книгами Тацита (“малыми произведениями”, в отличие от “Анналов” и “Истории”) был готов, и Николай Кузанский продал его в Рим. На долгие годы эти “Малые произведения” исчезают и появляются в Риме лишь 1455 году. В то время существовало множество охотников за редкими книгами. Ремесло фальсификатора требовало осторожности и выдержки. Затянувшаяся на десятилетия переписка, а также документы, освещающие длительные переговоры между Ватиканом и немецким монастырем, опубликованы Пралле.
Книга вновь исчезает в 1460 году. Якобы сделаны три копии, но они тоже пропали. Но вдруг появляются списки и с этих копий, уже совершенно не совпадающие друг с другом. Всё получилось, в процессе многочисленных переписываний с разночтениями и ошибками след стирается, а древняя старина вкупе с длительной традицией получает статус истины. Изданный в Венеции в 1470 году текст “Германии” до 1902-го остается для ученых (как и для Балдауфа) основой для всех дискуссий на данную тему истории.
Но на этом история внедрения фальшивого текста в академическую историю не заканчивается. В 1473 году “Германию” напечатали в Нюрнберге. Утверждается, что комментарий к изданию подготовил Энеа Сильвио де Пикколомини, будучи уже только что севшим на римский престол Папой Пием II (1458). Успех пришел к “Германии” лишь после издания книги в Лейпциге в 1496 году, спустя 32 года после смерти этого папы. Эльзасец Вимпфелинг, проповедуя у себя на родине национальную самобытность немцев, использовал это издание с 1501 года (или с 1505). С той же целью некий баденец и еще один эльзасец снова напечатали текст в 1518 и 1519 годах. Первый немецкий комментарий (Ульрих фон Хуттен, 1502) сделан, на манер древних греков, в форме патетического разговора мертвых, где легендарный герой Арминиус, выступая против Рима, произносит новый лозунг: “Свобода”.
Казалось бы, удар Рима не достиг цели. Но это только на первый взгляд. Удар сделал свое дело, причем именно так, как это было задумано в Риме. Со временем “германцы” поддались очарованию Тацита, все больше и больше отождествляя себя с этим вымыслом. О цели фальсификации можно высказать несколько соображений. Земля тунгров, якобы ставшая зародышевой клеткой германцев, лежит к западу от Рейна. Таким образом, цель церковных фальсификаторов становится очевидной: прежде тунгры принадлежали к германцам (Тацит, гл. 2); ныне они (кельтские) тунгры (так как живут по эту сторону Рейна). Никто не говорит, что к западу от Рейна не было германских племен, но Пий II придает особое значение тому, что Рейн должен служить германцам западной границей.
В связи с этим становится бессмысленным спор о выборе между Маасом и Рейном. Речь идет об историографическом создании “германского” пространства и народа в границах от Рейна до Дона. В противном случае – этого и опасались клерикалы, – германцы могли бы претендовать на пространство от Атлантики до Праги, куда входит и французская земля, колыбель и надежнейший бастион католической церкви.
Сопротивление Великой Германии Риму, лейтмотив сочинения Тацита, имело и экологические основания. Римские укрепления (т. н. лимес) на северо-востоке проходили по границе земель, где традиционно занимались виноградарством; дальше начинались непроходимые леса. Делать из этого вывод, что люди за “латинским занавесом” могли бы образовать этническое единство, значит, принимать желаемое за действительное. Подчеркивание своеобразия некоторых германских народов, послуживших образцом для “Германии”, отсылает нас в позднее средневековье и указывает на политическую пропаганду курии. Время от времени по древнеримскому лимесу проходила граница между Реформацией и римской церковью. Можно было думать о территориальных договорах с отдельными народами на основе описаний в “Германии” Тацита.
Уже упоминавшийся ученый Мауэрсбергер, к сожалению, даже не подозревал о том, насколько близко он подошел к истине, считая ключом к сочинению Тацита следующий пассаж: “Да пребудет, молю я богов, и еще больше окрепнет среди народов Германии если не расположение к нам, то, по крайней мере, ненависть к своим соотечественникам, ибо, когда империи угрожают неотвратимые бедствия, самое большее, чем может порадовать нас судьба, – это распри между врагами”. Короче говоря, Италии выгодны распри между германцами. У противников “теории фальсификации” существуют многочисленные контраргументы. Например, прическа свебов (подобранные наверх и стянутые узлом волосы), нашедшая подтверждение в археологических находках. Но римлянин XV века вполне мог видеть высеченные в камне изображения свебов с их характерной прической.
Сторонники подлинности Тацита напоминают о вале ангривариев, вновь открытом в начале XX века. Однако трудно спрятать земляную насыпь, обнесенную частоколом, высотой в несколько метров и шириной в 10 метров. То же относится и к форме лодок, и к повозке Нерты, и к железным копьям, подробному описанию которых Тацитом дивятся современные археологи: гессенский монах XV века вполне мог видеть все это собственными глазами. Фишер-Фабиан совершенно верно отмечает (с. 217), что книга “переполнена этнографическими мотивами разных народов, которые последние заимствовали у соседей”, и “составлена из мусора, содержащегося в античных исторических описаниях”, но он не понял, что эти наблюдения только подтверждают процесс позднего выдумывания “античной истории” и раскрывают механизм создания апокрифов на основе переписывания других уже введенных в оборот апокрифов. И еще: Тацит излишне обстоятельно описывает некий напиток, оказывающийся на поверку обыкновенным пивом. Неужели гессенский монах думал, что в античном Риме не знали пива? Он очень ошибался.
Учитывая многочисленные противоречия в тексте (дикие варвары, живущие в городах и имеющие письменность) и сведения, не подтвержденные археологическими изысканиями (огромные стальные мечи гирканцев), содержание “Германии” можно считать чистой воды фальсификацией.
В том же году, когда Балдауф выдвинул свои обвинения и ровным счетом к 400-летию первого немецкого комментария, в замке Аскона, где скончался Папа Пий II, было найдено восемь пергаментных листов IX века, содержащих якобы копию работ Тацита. Но они так же мало доказывают, как и обнаруженная одновременно глиняная табличка со словами “CIS RHENUM ” (по эту сторону Рейна), долженствующая вроде бы подтвердить одно спорное выражение из “Германии”, но тут же разоблаченная как подделка (Кёстерманн, 1970). “Германия” не перестает удивлять филологов: помимо множества выражений, чуждых классической латыни, текст пестрит словоформами, мягко говоря, напоминающими итальянский язык. В течение четырехсот лет не утихают ученые споры вокруг некоторых слов, например, “Decumates agri”, которые еще в 1536 году Андреас Альтхамер счел абсолютно невозможными, и разбору которых Эдуард Норден(1934) посвятил более пятидесяти страниц, так и не догадавшись, что это вовсе не латынь, а галло-римское слово.
Каммайер уделил проблеме небольшую статью, озаглавленную “Фальсификация „Германии” Тацита” (1935, IV, 3); очевидно, он не был знаком с исследованиями Балдауфа и считал, что фальсифицирована лишь часть работы Тацита. Каммайер заметил, что работам древнеримских историков о германцах (например, Плиния и Тита Ливия), недостает текстов, которые в искаженном виде вдруг всплывают у Тацита. За противоречивыми сведениями лжеТацита скрывается попытка фальсификатора избежать разоблачения (эта техника использовалась и при составлении Святого Писания). Так, имя германского бога Туистона – единственное, представляющее интерес, – записано в копиях пятью различными способами. Что касается стиля, – пишет Каммайер, – то он удивительно, вплоть до выбора слов, напоминает Саллюстия.
Наука и лженаука.
