Все, кто сталкивались с онкологами, знают, что нахождение ими мутировавших клеток в материале биопсии для них однозначно обозначает наличие онкологического заболевания, требующего отравления пациента химией, сжигания его радиацией и, обычно, калечащей операции. К этому добавляется тяжелая психотравма. Но оказывается все методики онкологов ложны…
Ученые из Wellcome Sanger Institute в Великобритании обнаружили, что даже в тканях здоровых людей наблюдаются генетические мутации, причем в огромных количествах.
“Мы обнаружили, что к тому моменту, когда человек достигает среднего возраста, мутировавших клеток вероятнее всего становится больше, чем нормальных,” — описывает онколог Фил Джонс .
С помощью методов секвенирования генома команда Джонса определяла группы мутировавших клеток в эзофагальных тканях (пищевод) девяти покойных индивидов возрастом от 20 до 75 лет на момент смерти.
Никто из них не имел хронических заболеваний и проблем с пищеводом, поэтому их ткани считались здоровыми и подходящими для данного исследования. Но команда обнаружила, что “здоровый” не означает отсутствие колоний мутировавших клеток.
“Под микроскопом эзофагальные ткани выглядели абсолютно нормальными, но генетический анализ показал, что здоровый пищевод был полон мутаций.”
Новое исследование стало продолжением работы 2015 года, в которой участвовали некоторые из членов этой команды. Соматические мутации тогда были обнаружены у 25% клеток.
Команда решила изучить клетки тканей пищевода, чтобы понять, наблюдается ли такое же количество мутаций глубже в наших телах. Хотя в новом исследовании изучались ткани лишь девяти доноров, результаты однозначно показывают быстрый рост количества мутировавших клеток в течение жизни.
В возрасте 20+ лет у обычного человека наблюдается лишь несколько сотен мутаций на клетку здоровой ткани пищевода, но уже к 40 годам, несмотря на отсутствие болезней и нормальную работу тканей, количество мутаций в клетке переваливает за 2 000.
Конечно, не все мутации злокачественные, но само их количество предполагает,что мы не так уж хорошо понимаем, при каких условиях развивается рак, особенно с учетом того, что некоторые из “здоровых” мутаций были ранее связаны с развитием опухолей.
В частности, ученые обнаружили, что мутировавший ген TP53(участвующий в развитии большинства карцином пищевода) мутировал в 37% здоровых клеток. Что еще более удивляет, ген NOTCH1 (который помогает контролировать деление клеток) оказался мутировавшим в 80% здоровых клеток — это больше, чем обычно встречается при раке пищевода.
Исследование было опубликовано в Science.
***********
Итак, само по себе наличие мутаций в клетках любых тканей никак не связано с развитием злокачественных опухолей. То есть, если люди перенесшие “лечение” злокачественных опухолей всё же выздоравливают, это не является достижением онкологов, а является их ошибкой в постановке диагноза. Причина злокачественных опухолей не мутации, а генетические дефекты иммунной системы, что понял уж много лет назад профессор Макаров
Профессор Александр Калистратович Макаров родился в 1937 году в городе Куйбышев-на-Оби Новосибирской области. Окончил Казахский государственный медицинский институт в 1962 году. 1962-1968, 1966-1968 гг. ассистент кафедры анатомии человека Актюбинского и Горьковского медицинских институтов. Доктор медицинских наук, профессор. Ректор Иркутского государственного медицинского института в 1985-1990. С 1966 г. – ассистент и доцент кафедры анатомии человека Горьковского медицинского института. С 1986 – зав. кафедрой анатомии человека Иркутского мединститута. С 1990 – профессор Ставропольского медицинского института, в Российской Федерации переименованного в академию. Макаров не верил в догмы онкологии.
Все знают, что “раковые опухоли” иногда самопроизвольно исчезают. Это, ясное дело, считают чудом. Но профессор Макаров считал, что это вовсе не чудо. Он говорил, что даже если в биопсийном материале обнаруживаются во множестве молодые клетки, это вовсе не обязательно рак. Биологи и, тем более, врачи не знают о наличии критических периодов в жизни представителей типа позвоночных, в том числе людей. Макаров понял, что организмы развиваются не монотонно, а периодами. Органы то истощаются, то регенерируют. Процесс перехода от истощения к обновлению болезнен, он сопровождается недомоганием иногда очень сильным. А грубо вмешиваться в работу организма в такие периоды нельзя. Этого не знают врачи, считают эти явления патологией и начинают назначать сложные, дорогие и опасные диагностические исследования, а затем, измыслив “болезнь” начинают интенсивно её “лечить”.
Профессор Макаров выделил восемь периодов изменений и обновлений органов человека. Четыре из этих периодов внутриутробные.
Понять то, что происходит в конце каждого из этих периодов можно на примере насекомых.
Развитие насекомых так же проходит несколько стадий. Для насекомых с полным превращением это, прежде всего, личинка, развивающаяся сначала в яйце, а потом активно растущая за счёт питания соответствующим растительным или животным субстратом. Личинка растет и линяет четыре-пять раз. Во время каждой линьки твердая кутикула, препятствующая росту личинки, сменяется.
Основные запасы питательных веществ, обеспечивающих жизнь и размножение взрослых особей, накапливаются именно свободноживущей личинкой насекомого. Развитие личинок насекомых обычно длится несколько недель. У некоторых видов, например у майского жука, стадия личинки продолжается три-четыре года, у цикад еще больше. По окончании роста личинка перестает питаться, находит укромное место среди листьев, веточек или в почве. Здесь она сбрасывает кутикулу и превращается в куколку.
Развитие куколки хорошо демонстрирует процессы, происходящие и у позвоночных.
Куколка не питается, а использует запасы, накопленные личинкой. На стадии куколки специфические органы личинки, кроме нервной системы, разрушаются и из них получают питательные вещества новые клетки органов взрослого насекомого развивающиеся из стволовых клеток. Обычно развитие куколки продолжается две-три недели. Но этот процесс может длиться до нескольких месяцев – у зимующих куколок или при неблагоприятных условиях, например при засухе.