НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ. Она не стала надежным инструментом для проектирования политики государств и международных организаций. Использование ее основных выводов неотвратимо приводило, и будет приводить к поражениям. Речь идет не об отдельных направлениях и научных школах, а о несостоятельности всей современной экономической науки. Такие серьезные обвинения требуют доказательств.
Первое доказательство
Что затрагивает интересы всех граждан, независимо от их социального положения, национальности, вероисповеданий и местожительства? Цены и доходы. Способна ли современная наука дать ответ на вопросы: КАКИЕ ЦЕНЫ И ДОХОДЫ ПРАВИЛЬНЫЕ, А КАКИЕ ЛОЖНЫЕ И ПО КАКОЙ ПРИЧИНЕ?
Точно ответить на вопрос об истинности или ложности цен и доходов невозможно, если не определить содержание стоимости товаров и труда.
Как экономическая наука отвечает на этот фундаментальный вопрос? Что есть общего в разных видах товаров, если за них платят одинаковое количество денег? Например, за одно и тоже их количество можно купить один компьютер, 200 кг мяса, 1500 пачек сигарет. Такое же количество денег получают некоторые граждане за свой труд в виде зарплаты? Какое общее, универсальное свойство для всех товаров и труда численно измеряется деньгами? ПРИ КАКИХ УСЛОВИЯХ ОНО ИЗМЕРЯЕТСЯ ПРАВИЛЬНО, А ПРИ КАКИХ ЛОЖНО? Зная такие условия, можно было бы выбрать наиболее эффективную законодательную политику государственной власти.
ЕСЛИ СЕРЬЕЗНО ОТНОСИТЬСЯ К ПРОБЛЕМЕ ЦЕН И ДОХОДОВ, то вопрос о содержании стоимости товаров и труда должен стать центральным в определении пути развития общества. В ответе на него нельзя допустить ошибок. Нужно проводить проверку различных вариантов на прочность и надежность до тех пор, пока не исчезнут какие-либо сомнения.
Из всех экономических школ только классическая политэкономия попыталась дать ответ на самый главный вопрос для жизнедеятельности общества. Родоначальником ее стал английский ученый Уильям Петти (1623-87). Источником богатства он считал сферу производства и был основоположником трудовой теории стоимости. Закон стоимости был сформулирован представителями этой школы А. Смитом и Д. Риккардо. На него опирался и К. Маркс в анализе капиталистической системы. Закон стоимости утверждает, что товары на рынке обмениваются в соответствие с КОЛИЧЕСТВОМ И КАЧЕСТВОМ ТРУДА, вложенного в их производство.
Следовательно, можно сделать вывод, что правильные цены и доходы только те, которые соответствуют основному критерию стоимости по трудовой теории. Если вложено мало труда, а цены высокие, то такие цены ложные. Если человек получает доход не в соответствии с количеством и квалификации своего труда, то такие доходы необходимо признать также ложными.
Весь научный труд «Капитал» посвящен доказательству справедливости строения капитала согласно формуле c+v+m, где m – прибавочная стоимость. Результатом этого труда стал один единственный вывод. Если доказано тройное строение капитала, то прибыль, которая идет в карман капиталиста, оказывается прибавочным трудом рабочих. Капиталисты, по трудовой теории, – это эксплуататоры, которые ничего не делая, присваивают прибавочный труд рабочих.
Если же сама трудовая теория ложная, то цены на товары НЕ ОБЯЗАНЫ СООТВЕТСТВОВАТЬ КОЛИЧЕСТВУ И КАЧЕСТВУ ВЛОЖЕННОГО В НИХ ТРУДА, а доходы граждан могут и НЕ СООТВЕТСТВОВАТЬ КОЛИЧЕСТВУ И КВАЛИФИКАЦИИ ИХ ТРУДА. Такие выводы, показывают практическое влияние теоретического определения стоимости на жизнь общества. Трудовая теория уже сильнейшим образом повлияла на все то, что произошло в двадцатом веке.
Мало кто знает, что главной экономической идеей строительства коммунистического общества и была практическая реализация трудовой теории стоимости. Стоимость производимой в СССР продукции, в соответствие с этой теорией, исчислялась по количеству затраченного труда. Для этого использовались тарификационные справочники, в которых час труда людей разных профессий и квалификаций оценивался определенным количеством рублей. Специальные люди, нормировщики оценивали стоимость производства деталей, агрегатов и изделий. Ценность же производимой продукции (потребительная стоимость) определяли при составлении Госпланом пятилетнего и годового плана производства и поставок продукции. Зарплата начислялась также в соответствии с количеством и квалификации труда. Недаром такую экономику назвали затратной.
Особое внимание нужно обратить на следующий факт. Ни один руководитель предприятия не говорил, что он что-то продал или купил. Он отгружал, поставлял, получал. Поэтому тезис о том, что в СССР сохранялись товарно-денежные отношения, был ложным. Они сохранялись лишь на колхозных и черных рынках.
Только наличные деньги в СССР обладали покупательной силой (урезанной из-за дефицита товаров). Безналичные же рубли не обладали таким свойством. Они были всего лишь счетными единицами эквивалентного труда. У них от денег оставалось только название. А это означало, что при плановом ведении хозяйства не может быть денежных показателей прибыли и рентабельности. Сталин совершенно справедливо говорил, что капиталистические (рыночные) показатели прибыль и рентабельность не применимы для социалистической (натурально-плановой) системы хозяйствования. Он лучше всех экономистов знал свойства плановой системы, так как она создавалась под его руководством.
Из-за ложного утверждения о сохранении при социализме товарно-денежных отношений сначала при Хрущеве, а потом при Горбачеве стали вводить в натуральную плановую экономику чуждые ей денежные показатели, что и привело к быстрому разрушению натурального управления экономическими процессами. Но если в 60-х годах все обошлось, сняли Хрущева и вернулись к натуральному планированию, то при Горбачеве самофинансирование и хозрасчет привели к разрушению плановой системы, без создания условий для работы денежной, рыночной, что и оказалось истинной причиной распада СССР. И к этому не приложили руку недруги СССР, хотя существовали центры по проектированию такого исхода. Результат, который они хотели достичь, был получен без их участия. Распад СССР произошел внезапно и не по сценарию этих центров. Если бы счетные единицы эквивалентного труда, назвали как-нибудь иначе, например трудовыми часами, а не рублями, то можно было бы избежать множества серьезных ошибок, в том числе и при переходе на рыночные отношения в России. Например, безналичные деньги (счетные единицы) не стали бы переводить в массовом порядке в наличные, что и привело к острейшему дефициту товаров в конце 80-х годов при замореженных ценах, а затем и к гиперинфляции, когда их сделали свободными.
Итак, плановая система управления экономикой строилась в полном соответствии с трудовой теорией стоимости, поскольку в меновой стоимости, в ее денежном выражении, согласно Марксу, «не заключается ни одного атома потребительной стоимости».
Практика показала, что качества продукции при натуральном планировании добиться невозможно. Были попытки введения знака качества, устанавливались тысячи показателей стандартов, но они не дали и не могли дать положительного результата. Не могут чиновники вместо потребителей правильно определить, какие товары и с каким качеством нужно производить, а что не нужно. Натуральные показатели (тонны, метры, штуки) очень слабо отражают полезность для общества производимой продукции. Трудовая теория стоимости потерпела поражение. Натуральное планирование не могло выдержать конкуренции с денежной, рыночной экономикой.
Однако, плановая система доказала свою жизнеспособность. Более того, на фоне разразившейся Великой депрессии, многие с надеждой смотрели на опыт России. А вдруг у нее что-то получится? Можно вспомнить высказывание Эйнштейна, что «потомки с благодарностью будут вспоминать опыт России, впервые доказавшей возможность ведения планового хозяйства».
К какому нужно прийти выводу? Трудовая теория ложна от начала и до конца. В стоимости товаров заложена важнейшая информация о полезности товаров для общества. В ней заложена информация о том, что и как нужно производить, а что не нужно. В ней нет информации о том, как пыхтели и потели, производя товар. Покупателя затраты производителей не интересуют. Но именно на отрицании этого построена трудовая теория (в меновой стоимости «нет ни одного атома потребительной стоимости»). Следовательно, прибыль, не прибавочный труд, а результат эффективности работы производителей товаров и услуг. Прибавочный труд – это миф, созданный К. Марксом. Все беды рыночной экономики состоят в том, что при определенных условиях и рыночные цены могут также сильно отклоняться от истинных, что и приводит к кризисам и социальным катастрофам. Без правильного определения стоимости товаров и труда избежать таких потрясений и добиться высокой эффективности экономики невозможно.
Другой же какой-либо экономической теории стоимости, кроме трудовой, отвечающей на вопрос: какие цены и доходы правильные, а какие ложные и по какой причине, современной науке неизвестно.
Австрийская школа предельной полезности и редкостности такой вопрос перед собой не ставила. Это скорее философские рассуждения, которые не имеют какого-либо значения для формирования политики цен и доходов.
Более того, в современной экономической науке собственник не является хозяйствующим субъектом. Он, как и в трудовой теории стоимости, оказывается паразитирующим классом (получает доход, не выполняя каких-либо полезных для общества функций). По этой причине и идут ожесточенные войны вокруг собственности и пролито море крови, так как желающих ничего не делая получать доход неисчислимое количество. Если эти важнейшие функции были бы известны науке и введены в законодательном порядке, то может быть, желающих стать собственниками значительно поубавилось.
Поскольку не было определенности в вопросах стоимости и не были определены функции собственника, то при проведении реформ в России были использованы совершенно дикие выводы американских ученых либералов относительно стратегии проведения реформ в России. Мол, в России нет условий для быстрого накопления капитала, поэтому единственным способом перехода на эффективные рыночные отношения являются криминальные доходы. На них нужно смотреть сквозь пальцы, как на вынужденную неприятную, но необходимую меру. Благодаря реализации нашими реформаторами таких выводов американских ученых Россия стала криминальной, и по этому негативному показателю занимает ведущие позиции в мире.
Вывод, современная экономическая наука вообще игнорирует самый важный вопрос в экономике – о содержании стоимости товаров и труда.
Второе доказательство
После потрясений Великой депрессии в 30-х годах прошлого столетия, закончившейся развязыванием второй мировой войны, в экономически развитых странах Европы стала модной теория «эффективного спроса» и «полной занятости» Кейнса. Эта была теория государственного регулирования, так называемого «дережизма». Она обосновывает необходимость увеличения расходов бюджета государств за счет эмиссии денег. Следовательно, увеличение социальной защиты населения, финансирования образования, здравоохранения не только не уменьшает экономический рост, но и способствует этому. Реализация идей Кейнса предполагала полную занятость и отсутствие безработицы. По этой причине эту стратегию взяли на вооружение социал-демократы. Благодаря таким привлекательным идеям они пришли к власти в Германии, Англии, Франции.
Какой получился результат? Полный провал. Наибольший ущерб от реализации идей «дережизма» был нанесен Англии. Она лишилась и ведущей роли в мировой финансовой системе. Государственный дережизм и инфляция были признаны злом, с которым в Великобритании пришлось бороться г-же Тэтчер. Какой должен быть сделан вывод? Теория Кейнса ложна. Экономический дережизм и «накачивание спроса» через увеличения бюджетных расходов несостоятельны. Однако теория государственного регулирования живет в науке полноценной жизнью.
Третье доказательство
После провала политики дережизма снова возобладала либерально-монетарная идеология, несмотря на то, что она уже привела мир к Великой депрессии в 30-х годах. Рузвельт тогда очень точно выразил свое мнение об этой идеологии – уж лучше инфляция, чем полный паралич экономики.
Что получилось? Опять полный провал в Аргентине, Польше, России, Чили. Инфляцию обуздали, но инвестиции не только не увеличились согласно этой доктрине, но и намного снизились. Ни в одной стране мира следование этой идеологии не привело к положительным результатам. Несмотря на такие результаты, эта идеология до сих пор навязывается многим странам, в том числе и через международные организации (МВФ, ВТО, МБРР). Какой следует вывод? И либерально-монетарное направление в экономической науке такое же ложное, как и две предыдущие, но оно стало сегодня самым модным в современной науке.
Всех экономистов можно разделить на три лагеря.
Первый – сторонников невмешательства в естественные законы рынка и сокращения бюджетных расходов для борьбы с инфляцией.
Второй – сторонники государственного регулирования (экономического дережизма) и увеличения спроса за счет бюджетных расходов.
Третий – сторонников частичного или полного натурального государственного планирования.
Но согласно главному критерию истины, которым пользуются в естественных науках, они все ложны, поскольку противоречат историческому ОПЫТУ. По этой причине необходимо признать, что НЕЛЬЗЯ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ в проектировании политики государства основными выводами современной экономической науки. Они не прошли проверку историческим опытом.
Современной экономической науке также неизвестны истинные причины циклических кризисов перепроизводства и их неожиданное исчезновение после второй мировой войны. Ей неизвестны истинные причины финансовых обвалов, названных черными понедельниками, вторниками и другими днями неделями. Самое удивительное, что и никто не занят такими исследованиями. Для настоящего ученого поиск истинных причин этих событий должен бы стать азартным и интереснейшим делом.
Но самое печальное, что современная экономическая наука не может делать правильные выводы из отрицательного исторического опыта. (История учит лишь тому, что ничему не учит.) Ее поразила самая опасная болезнь в науке: УПОРСТВО УЧЕНЫХ В СВОИХ ЗАБЛУЖДЕНИЯХ. Сторонники каждой экономической школы стараются выбрать только те факты из истории, которые подтверждают их правоту и замолчать те, которые противоречат этому. А их противники делают все с точностью наоборот. При таком подходе к науке, ни о какой научной честности не может быть и речи? Необходимо признать, что экономическая наука живет не для общества, а служит лишь повышению социального статуса ученых-экономистов. Она занята производством званий, степеней, должностей, количеством научных работ, но только не производством надежных и прочных знаний необходимых для проектирования эффективной политики государств. Отсюда и процветают огромное количество бесполезных, а порой и вредных для общества научных учреждений, проводятся многочисленные бесполезные конференции, форумы (в том числе и в Давосе). Экономисты служат не науке, а своему престижу в обществе.
ОТНОШЕНИЕ ОБЩЕСТВА К НАУКЕ
Когда говорят, что в теории одно, а на практике получается совершенно иное, то это означает, что реализовался один из двух возможных вариантов негативного взаимоотношения теории и практики. Либо люди не овладели теорией в достаточной степени, чтобы пользоваться ею в практической деятельности. Либо теория оказалась ложной и непригодной для ее использования.
Нет ничего практичнее и полезнее для общества, чем использование в качестве главного инструмента для достижения высоких результатов ПРОВЕРЕННЫХ НА ПРОЧНОСТЬ И НАДЕЖНОСТЬ НАУЧНЫХ ЗНАНИЙ. Примером этому может служить научно-технический прогресс, который и создал современную цивилизацию.
Использование же социально-экономических идей и теорий, НЕ ДОКАЗАВШИХ СВОЮ НАДЕЖНОСТЬ, приводило и будет приводить к экономическим кризисам и социальным катастрофам. Гораздо практичнее не слушать советов любых экономических идеологов при проектировании экономической политики государств, перейдя на метод проб и ошибок.
При Горбачеве в СССР и при Ельцине в России реформаторство характеризовалось именно таким негативным взаимоотношением общества и науки. Теоретики – экономисты (сначала представители академической науки Абалкин, Аганбегян, а затем экономисты либералы Гайдар, Чубайс и их соратники) получили возможность проводить безответственные эксперименты над народом. Сначала Горбачев, а затем Ельцин поставили во главе экономических реформ людей, не только не обладающих истинными знаниями реальных процессов в экономике, но и здравым смыслом. Они оказались не только неспособными точно предвидеть последствия своих действий, но и вовремя понять их ошибочность, когда уже были получены значительные отрицательные результаты. Отсюда и разрушительные последствия проводимых ими реформ.
Пока не изменится отношение общества и государственной власти к экономической науке выйти на путь социально-экономического прогресса невозможно.
Социальный прогресс человечества возможен только в том случае, если будут использованы в практической деятельности надежные и прочные научные знания. Прогресс невозможен, если не будет использован богатый опыт проверки знаний на прочность и надежность в естественных науках. В технике, прежде чем использовать научные знания, они подвергались жесточайшей проверке на истинность или ложность. Без надежных научных знаний проблемы общества по-прежнему будут решаться только силой (вооруженной, политической, экономической), как и сотни лет назад, а не человеческим разумом. Сила есть – ума не надо.
ВЫВОД
Путь к социальному прогрессу человечества возможен при одном условии, если во всех областях деятельности общества, а не только в естественных науках, будут пользоваться единым критерием истины, установленный благодаря деятельности Коперника и Галилея: НИ ОДИН ДОСТОВЕРНЫЙ ФАКТ НЕ ДОЛЖЕН ПРОТИВОРЕЧИТЬ ВЫВОДАМ ИЗ НАУЧНЫХ ЗНАНИЙ, И ТОЛЬКО ОДИН ЕДИНСТВЕННЫЙ ДОЛЖЕН ГОВОРИТЬ ЛИБО О ЛОЖНОСТИ, ЛИБО ОБ ОГРАНИЧЕННОСТИ ИХ ДЕЙСТВИЯ.
Без постановки в общественных науках такого жесточайшего фильтра обеспечить НАУЧНУЮ ЧЕСТНОСТЬ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ученых невозможно, а, следовательно, и невозможно организовать научно-социальный прогресс человечества, аналогичный научно-техническому.
(подробнее см. “Польза и вред от науки”
http://nichukanov.narod.ru/kniga.htm)
Николай Чуканов, Дмитрий Васильев