Тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские языки называют алтайскими. Но на Алтай пришел в середине I тысячелетия нашей эры из этих языков только тюркский язык, а родина их всех Монголия.
Алтайские языки.
“Скотоводческая гипотеза”, с которой связывает первичное распространение алтайских языков ошибочна, они распространялись земледельцами.
Был собран набор данных из 3193 родственных комбинаций, которые представляют 254 базовых словарных понятия для 98 “алтайских” языков, включая диалекты и исторические разновидности.
Благодаря байесовскому подходу в филогенетике, был определён возраст для корня трансъевразийских языков в интервале межу 5595-12793 годами назад, со средним значением около 9181 года назад.
При этом ядерные алтайские языки, включающие тюркские, монгольские и тунгусо-маньчжурские выделились в среднем около 6811 лет назад, с последующим отделением монгольских и тунгусо-маньчжурских около 4491 года назад. А время отделения корейской и японской линии определено около 5458 лет назад.
Эти даты оценивают временную глубину первоначального распада данной языковой семьи на более чем одну основополагающую подгруппу.
А что касается местоположения, то в отличие от ранее предложенных очагов, которые простираются от Алтайских гор до просторов Хуанхэ, от горного хребта Большой Хинган и до бассейна Амура, было найдено подтверждение происхождения этих языков в районе реки Силяохэ в раннем неолите. Это на территории современной провинции Внутренняя Монголия КНР.
После первичного распада семьи в неолите дальнейшее расселение произошло в позднем неолите и бронзовом веке. Носители протомонгольских языков распространились на северо-запад до Монгольского плато, прототюркский продвинулся дальше на запад по восточной степи, а другие ветви двинулись на восток: прототунгусо-маньчжурские в сторону рек Амура, Уссури и озера Ханки, протокорейский на Корейский полуостров, а протояпонский через Корею на Японские острова.
Прототрансевразийский, протоалтайский, прото-монголо-тунгусский и протояпонский с протокорейским языки, отражают небольшое ядро унаследованных слов, относящихся к выращиванию проса, но не риса или других культур, к обработке и хранению продуктов питания, к дикорастущим культурам, намекающим на оседлость, а также слов, относящихся к изготовлению текстиля и свиньям с собаками как к единственным домашним животным на тот момент.
А вот языки, отделившиеся в бронзовом веке, такие как тюркские, монгольские, тунгусские, корейские и японские, уже были дополнены новыми словами, которые отражают изменения в хозяйственной деятельности и относятся к выращиванию риса, пшеницы, ячменя; содержанию крупного рогатого скота, овец и лошадей; к инструментам для работы в поле и по дому, а также к производству шелка. При чём эти слова являются заимствованиями, возникшими в результате лингвистического взаимодействия между населением бронзового века, говорящем на различных языках.
Стоит отметить, что согласно предыдущим исследованиям, скотоводство на территорию древней Монголии было введено благодаря расширению на восток представителей афанасьевской культуры. И хотя большинство афанасьевских захоронений, о которых сообщается на сегодняшний день, находится в горах Алтая и в районах Верхнего Енисея, они также были обнаружены в Синьцзяне (3000-2600 гг. до н. э.) и южной части Хангайских гор в Центральной Монголии, с протеомными доказательствами потребления молока (3112–2917 гг. до н. э.). При этом афанасьевцы Центральной Монголии и Алтая генетически неотличимы.
Анализ дополнительно объединяет памятники бронзового века в районе Силяохэ с памятниками периода керамики Мумун в Корее и памятниками Яёй в Японии, что отражает распространение риса и пшеницы в провинции Шаньдун и на Ляодунском полуострове. Эти зерновые культуры попали на Корейский полуостров в раннем бронзовом веке (3300-2800 лет назад), а оттуда в Японию около или менее 3000 лет назад.
Хотя перемещения населения не были связаны с какими-то однотипными археологическими культурами, распространение видов земледелия в Северо-Восточной Азии было связано с некоторыми характерными типами каменных орудий для выращивания и сбора урожая, а также с технологиями производства текстиля. ей вопроса, авторы дополнили ранее опубликованные геномные данные из восточно евразийских степей, бассейна рек Силяохэ, Амура и Хуанхэ, а также Ляодунского полуострова, провинции Шаньдун, Приморья и Японии от 9500 д 300 лет назад, 19 новыми образцами из Кореи, района Амура, а также островов Кюсю и Рюкю.
Земледельцы позднего неолита Анъанси демонстрируют высокую долю амурской родословной или древних северовосточных азиатов, в то время как неолитические земледельцы, выращивающие просо в долинах Силяохэ, демонстрируют постепенный сдвиг от этой родословной в сторону геномов реки Хуанхэ с течением времени.
Таким образом эта амурская родословная древних северовосточных азиатов может отражать предковый профиль охотников-собирателей Байкала, Амура, Приморья, юго-восточных степей и Силяохэ до неолита или даже верхнего палеолита. И этот компонент всё ещё присутствовал у ранних земледельцев этого региона.
Анализ главных компонент, как и в предыдущих работах, демонстрирует, что люди из неолитической Монголии имели высокую долю древних северовосточных азиатов или амурского компонента с обширным потоком генов из Западной Евразии, который увеличивался от бронзового века до средних веков.
Поскольку родословную древних северовосточных азиатов, связанную с Амуром, можно проследить до носителей японского и корейского языков, она, по-видимому, является исходным генетическим компонентом, общим для всех носителей алтайских языков.
А анализ древних геномов из Кореи показал, что генетический компонент дзёмон неравномерно присутствовавший на полуострове 6 тыс. лет назад со временем исчезает, о чем свидетельствует незначительное его количество у современных корейцев. Отсутствие компонента дзёмон на Корейском полуострове в бронзовом веке указывает на то, что популяции связанные с современными корейцами, мигрировали в этот регион и заменили предыдущие популяции, параллельно внедрив технологии выращивания риса. Поэтому исследователи связывают распространение земледелия в Корее с различными волнами миграций из бассейнов Амура и Хуанхэ. Как культура хуншань для выращивания проса и культура верхнего слоя Сяцзядянь для добавления рисового земледелия в бронзовом веке.
Результаты также подтверждают массовую миграцию из Кореи в Японию в бронзовом веке, когда генофонд связанный с людьми периода дзёмон был заменён генофондом носителей культуры яёй.
Благодаря сочетанию лингвистических, археологических и генетических данных, происхождение алтайских языков можно проследить до неолита в Северо-Восточной Азии, когда люди с генофондом как у древних северовосточных азиатов начали выращивать просо.
Распространение этих языков состоит из двух основных фаз, отражающих распространение сельского хозяйства и генов.
Первая фаза, представляет собой первичный раскол трансъевразийских языков в раннем – среднем неолите, когда земледельцы, выращивающие просо, генетически связанные с древними северовосточными азиатами или с так называемой в этом исследовании – амурской родословной, распространились от реки Силяохэ до сопредельных регионов.
Вторая фаза, представлена языковыми контактами между пятью дочерними ветвями в позднем неолите, бронзовом и железном веках, когда земледельцы, выращивающие просо, со значительной долей древних северовосточных азиатов или амурской родословной, постепенно смешивались с популяциями из бассейна реки Хуанхэ, западной Евразии и носителями компонента культуры дземон. Благодаря этим контактам было внедрено рисоводство, западноевразийские культурные инновации и скотоводство. Начало выращивания проса в регионе реки Силяохэ примерно 9 тысяч лет назад может быть связано со значительной долей родословной, древних северовосточных азиатов, связанной с бассейном Амура, и совпадать во времени и пространстве с древними носителями алтайских языков.
- Robbeets, M., Bouckaert, R., Conte, M. et al. Triangulation supports agricultural spread of the Transeurasian languages. Nature 599, 616–621 (2021).
- Permutation test applied to lexical reconstructions partially supports the Altaic linguistic macrofamily. Kassian Alexei S., Starostin George, Egorov Ilya M., Logunova Ekaterina S., Dybo Anna V.