Чеченцы называют себя нохчи, ингуши – галгай (“башенники”). Их языки взаимопонятны, и встречая друг друга вдали от “даймокх” (родины), они спрашивали: “вай нах?” – “нашего народа?”. В 1930-х годах это слово полюбили этнографы, да и политики, наверное, не оставляли надежды слепить два народа в один. Вайнахская земля невелика – Чечня втрое меньше Подмосковья (16 тыс. км²), Ингушетия – и вовсе самый маленький регион России (3,1 тыс. км², чуть больше новой Москвы). И первая часть их – Плоскость, как со времён колонизации Кавказа тут называют степь:
Краем земли для горцев служил Терек (на кадре ниже), зарождающийся у подножья Казбека (5034м, на кадре выше справа) и текущий в Каспий параллельно горам. Ближе к подножью, однако, есть ещё и Сунжа, его крупнейший приток. Уступая полноводностью Москве-реке, для вайнахов она – Нил и Волга: ведь любая долина, – Ассы и Фортанга, Шаро-Аргуна и Чанты-Аргуна, Валерика или Джалки, – неминуемо выводит к её берегам.
Вдоль рек тянется Гребень – невысокие (700-900м над морем), но очень крутые, с настоящими перевалами и серпантинами, гряды Сунженского и Терского хребтов. Между ними лежит Алханчуртская долина, а за гребнем – плодороднейшая Чеченская равнина, и в совокупности долина Сунжи – самое густонаселённое место России, 230-250 чел/км².
Ну а Горы Кавказа – величественная лестница хребтов. Главный хребет здесь целиком уходит в Грузию, высочайшие вершины, – чеченская Тебулосмта (4493м) и ингушский Шан (4452м), – лежат на пограничном Боковом хребте, а основная жизнь идёт в тёмных долинах Лесистого хребта, тут известного как Чёрные горы. В них же лежит Ичкерия с центром Ведено – зловещее с 1990-х слово означает всего лишь историческую область, для чеченцев во все времена служившую флагманом. На старых картах и вовсе есть горская Ичкерия, а есть её колония на плоскости – Чечня:
Вайнахи не имели царей или ханов, высшей формой их организации был тейп.
Его слагали дозьал (малая семья), ца (большая семья – “люди одного дома”), некъя (“люди одной дороги”), гар и вар (ветвь рода и сам род), ну а тейпу дать определение не могут ни сами вайнахи, ни их исследователи. Ближайший аналог – клан, где люди скорее земляки, чем родичи вплоть до права “усыновлять” инородцев (русских дезертиров Кавказской войны, например), но их связывают круговая порука, обязательства взаимопомощи и кровной мести и равенство в правах. У каждого тейпа были свои гора, некрополь, башня, тептар (летопись) и фост (тамга), каждым тейпом руководили выборные кхел (Совет старейшин), хъальмчха (староста) и баьччи (военачальник)… но выше тейпов у вайнахов не было по сути ничего.
Тейпы группировались в племена – чеченские тукхумы и ингушские шахары, – но и те скорее субэтносы исторических областей, чем политические союзы. В теории, иногда созывались всенародные кхел (совет) и кхеташо (суд) и даже избирался дай (вождь), но когда это было последний раз – аксакалы не вспомнят… Едиными для всех вайнахов оставались религия и устные кодексы чести (чеченская кьонхалла и ингушский эздел), которые регламентировали этикет и народное правосудие. И как бы не был отважен кьонах (витязь) или эзди (мужчина), пределом возможностей для его народа оставались задачи, решаемые силами тейпа. “Твоим сарбазам нет числа / Они как волны моря, мы – скала” – поётся в одной чеченской песне, и в этом суть: хозяевами плоскости оставались ханы и цари, а вайнахи лишь держали оборону в голодных горах, где не выжить без набегов.
Кульминация такого образа жизни – абреки, странствующие разбойники горных лесов, живущие вне закона.
Одни на основании пары общих слов называют чеченской империей Урарту, а другие выводят родословную ингушей от шумеров и фригийцев. Чуть правдоподобнее тут смотрится Кавказская Албания, крупнейшим народом которой были гаргары, языком и ареалом правда схожие с вайнахами. Но была Албания их первой попыткой спуститься с гор или напротив, горы стали их прибежищем с её упадком – и ныне можно лишь гадать по полёту орла. (Народы кавказской языковой семьи пришли на Кавказ с севера, ещё в верхнем палеолите, эти языки родственны угро-финским языкам. В III тысячелетии о нашей эры с Кавказа на Ближний Восток ушли семиты.)
Достоверно же вайнахи появляются на исторической сцене где-то в 7 веке, грузинам известные как дзурдзуки и глигвы, а армянам – как нахчаматьяне. Страдало от них Закавказье – ведь к северу от гор лежала бескрайняя степь, а в ней кочевники сами на кого хочешь набегут. Первой в 9-10 веках навела там порядок Алания. С Аланией горцы как минимум дружили – пока цвёл стольный Магас, они переселялись с гор в плодородную долину Сунжи.
То был золотой век, но закончился он вместе с Аланией. Чеченцы любят вспоминать, как предки их когда-то наваляли Чингисхану, не решившемуся воевать в горах. На самом деле ни монголам, ни Тамерлану это было попросту не нужно: плоскость и так осталась за ними, а с тех, кто ушёл в горы, было нечего взять. Среди тех беженцев была и какая-то знать – в 15 веке в арабских хрониках ненадолго появляется небольшое горное государство Симсир в Ичкерии, но судя по всему, хватило его ненадолго. Для вайнахов наступили тёмные века глухой обороны, тейповых распрей и отчаянных набегов на Грузию…
Вновь выглядывать на плоскость вайнахи начали лишь через несколько веков. Первых переселенцев повёл вниз полумифический Тинавин Виса из тейпа Цонтарой, а уже в 1570-х годах князь Ших-мирза Окоцкий из самой дальней чеченской “колонии” Аух близ устья Терека принял русское подданство. И хотя Окоцкое княжество покорили в 1610-х годах кумыки, чеченцы оттуда уже не ушли: теперь за место под степным солнцем они боролись с кочевниками на равных. Кумыки отступали, но в те же времена на Терек и Сунжу пришёл третий народ – казаки.
Первые сведения о терских, или гребенских казаках восходят чуть ли не к 15 веку, и по самой романтической версии это ушкуйники с покорением Новгорода ушли вниз по Волге сквозь руины Золотой Орды. Достоверно то, что к 16 веку казаки на Гребне были многочисленны, боеспособны (известно как минимум 4 острога) и зажиточны – так, вайнахи на равнине покупали у них скот и учились с ним обращаться. Из всех казачьих вольниц, однако, терская была самой опасной, и потому в придвинувшемся Русском царстве гребенцы увидели не угнетателей, а союзников. Центром экспансии стал Терский городок, многократно разорявшийся и менявший место от нынешнго Грозного до устья Терека. Датой его основания, а заодно и старшинства терских казаков, условно считается 1577 год. Общим врагом казаков и вайнахов тогда были кумыки и персидский шах, и на пару сотен лет между Терским городком и Чечен-Аулом установился баланс сил с оживлённой торговлей.
В 1722 году гребенцы стали регулярным казачьи войском, которое в 1730-х дополнили Терско-Семейные казаки с Дона, в 1760-х – крещёные осетины Моздокской бригады, с прибытием новых донских и волжских частей разросшейся в полк. В 1774-м всё это присоединили к Астраханским казакам, а в 1786 учредили Кавказское линейное казачье войско: ужиться на Гребне становилось всё труднее. Де-юре Чечня и Ингушетия вошли в состав России в 1774 году как часть Кабарды (князья которой считали вайнахов своими подданными), а вот де-факто всё было сложнее: чеченцы принимали русское подданство в 1627, 1645, 1657 годах, а восставали – в 1708 (тогда их поднял беглый башкир Мурат Кучуков), 1728, 1734, 1757, 1787-89, 1807 годах…
Стоит ли говорить, что в обоих случаях это была инициатива отдельных тейпов или их небольших союзов: русские чиновники не могли договориться с вайнахами просто потому, что договариваться было толком не с кем. До конца 18 века горцев предпочитали обходить стороной, но Россия проникала в Закавказье, и вот уже “соловьи-разбойники” сидели на дорогах в пределах страны, а жертвами любого набега делались русские подданные. Новой стратегией стала изоляция: в 1783-1803 годах была построена серия укреплений у Военно-Грузинской дороги, а в 1816 году Алексей Ермолов начал сооружение Сунженской линии. В неё входила и Грозная крепость, а руины других крепостей сохранились в Назрани, Шатое и Ведено, где местные упорно называют их “крепостями Шамиля”:
К 1820-м годам набеги сложились, как ручьи в бурную реку, в тотальную Кавказскую войну. Стало ясно, что изолировать Кавказ невозможно, а значит – надо было его изменить. Штык и саблю дополнил топор: горцы нападали по им одним известным тропам, Ермолов же пробивал к аулам просеки, позволявшие быстро перебрасывать туда отряд с тяжёлым оружием, который мог сжечь целый аул или взорвать порохом башни. Россия вгрызалась в Чёрные горы, строя крепости всё выше и выше, и вот уже каратели могли дойти в аул раньше, чем горцы вернутся с набега.
Вайнахская полицентричность тоже уходила в прошлое: теперь горцев сплачивал ислам… и личность духовного вождя, аварского имама Шамиля. Сердцем его Северо-Кавказского имамата стала непокорная Ичкерия, но отступление имама из Ведено в Гуниб и тамошняя капитуляция в 1859 году фатально подкосили боевой дух горцев. Многие тогда сложили оружие, иные – ушли в Османскую империю (хотя среди чеченцев этот исход был не столь массов, как у черкесов), а война вновь превратилась в цепочку восстаний – например, в 1860 (когда дело Шамиля пытались продолжить его “губернаторы”-наибы) или 1877 (под русско-турецкую войну) годах.
флаг Северо-Кавказского имамата, существовавшего в XIX веке на территории Чечни и Дагестана.
Последнее восстание подавлял Арцу Чермоев, чеченец-генерал русской армии, а сын его Тапа прославился в Грозном как нефтяной магнат. Просеки, разгерметизировавшие мир горных аулов, стали путями не только карателей, но и купцов, врачей, механиков. Всё больше горцев открывали бизнес на плоскости или шли на службу в русскую армию, к оружию, которое им и не снилось в горах. Пожалуй, самый спокойный период в истории Чечни и Ингушетии наступил в 1893 году, когда предгорья охватил нефтяной бум, а воевали с Россией лишь одинокие абреки, как например друживший с анархистами “чеченский Робин Гуд” Землихан из Харачоя:
историческое фото из открытых источников
Как и теперь, вайнахи расселялись по России: кто-то служил стражниками в русских городах, кто-то бандитствовал на Дальнем Востоке. На фронтах Первой Мировой сражалась Кавказская туземная, а в народе просто Дикая дивизия из из 6 национальных полков: она показала себя одним из самых боеспособных формирований русской армии, но и что такое “набег горцев”, познали тогда поляк, немец и румын. В полках действовал горский уклад с уважением к старшим и кровной местью, и хотя Георгия тут называли “джигитом”, а Двуглавого орла – “курицей”, после Февральской революции не бежал из Дикой дивизии ни один дезертир.
В даймокх же всё было не так однозначно: немало тейпов разошлось между националистами (Горская республика Тапы Чермова), исламистами (Северо-Кавказский эмират Узун-хаджи Салтинского с центром в Ведено) и коммунистами (армия Асланбека Шерипова), но судьбу Кавказа тогда решили скорее деникинцы, Красная Армия да белые и красные терские казаки.
геральдика Горской республики (выше) и Северо-Кавказского эмирата (ниже) – недолговечных квазигосударственных образований, существовавших на Кавказе в период Гражданской войны в России.
В Гражданскую войну ингуши почти тотально сражались за красных. Советы сперва наказали казаков, выселив их с Сунжи за Терек Недолговечная Горская АССР уже в 1922 году была разделена на множество автономных областей разных народов, которые с 1930-х годов снова начали “укрупнять”. С 1936 года галгаи были обречены стать ассимилируемым меньшинством в Чечено-Ингушской АССР, но и она просуществовала недолго…
В Чечне все эти годы не прекращались восстания: в 1920-21 годах взбунтовался Саид-бей, внук имама Шамиля, в 1932 горцы дрались вместе с казаками, а в 1942 году чеченский поэт и журналист Хасан Исрапилов, прежде пострадавший за разоблачение коррупционеров, поднял мятеж в тылу у Красной Армии и отправил к немцам через фронт писателя Абдурхмана Автурханова. Помимо новоявленных “арийцев Кавказа” по горам ходило можество разбойничьих банд, к которым добавились ещё и немецкие диверсанты. Вермахт был остановлен на гребнях у Малгобека, на самом краю ЧИАССР, но уроженец другой стороны гор Иосиф Джугашвили (а по мнению осетин – и вовсе Иосиф Дзугаев) решил в “вайнахском вопросе” использовать самый радикальный метод – геноцид.
Операция “Чечевица” готовилась тщательно и секретно, и когда ночью 23 февраля 1944 года несколько десятков тысяч солдат и чекистов пожаловали в ничего не подозревавшие аулы, их жители были застигнуты врасплох. Заодно с чеченцами в дверь постучали и ингушам, которых не спасла ни лояльность в Гражданскую, ни героизм в Великую Отечественную: тот самый Последний защитник Брестской крепости был ингуш Уматгирей Барханоев.
Спустив вайнахов с гор, их посадили, или вернее туго набили в теплушки да повезли на восток, а следом за жителями аулов отправились туда чеченцы и ингуши из городов по всему Союзу и снятые с фронтов солдаты.
Всего было депортировано почти полмиллиона человек, и при выселении, перевозке в нечеловеческих условиях и борьбе за выживание в морозной степи Казахстана погибло до четверти вайнахов: около 100 тыс. чеченцев и 20 тыс. ингушей.
ЧИАССР была упразднена: предгорная Ингушетия отошли в Северную Осетию, горы – в Грузию, Ичкерия – в Дагестан, а плоскость вместе с востоком Ставрополья и севером Дагестана стали Грозненской областью. В 1958, когда вайнахов реабилитировали, республику пересобрали в иных границах: в Осетии осталась часть бывшей Ингушской АО (и конфликт за неё полыхнул в 1992-м), а в новой ЧИАССР – три казачьих района вдоль Терека, из которых чеченцы вскоре почти тотально вытеснили русских. А главное – вайнахи возвращались с запретом жить выше 1500 метров над уровнем моря – то есть, они перестали быть горцами!
