В XIV-XV веках 90% русского крестьянства обитало в лесах – «вне истории». Это были 1-2-дворные кочевавшие семьи, занимавшиеся подсечно-огневым земледелием и бывшие вне юрисдикции Орды и князей. Урожай зерновых у них был сам-30-60, в 10 раз выше, чем у крестьян в XVIII веке. Но малый ледниковый период и сведение лесов прекратили этот русский рай.
Главным процессом российской истории XIV-XV векаов была колонизация северных земель. Освоение славянами центра и севера Русской равнины шло двумя потоками. Колонизация была крестьянской и княжеской. Крестьяне бежали от княжеской власти. Следом двигались князья и сажали на новые земли зависимых от себя людей. Крестьяне двигались вдоль рек, в поймах которых вели интенсивное земледелие, а также углублялись в леса, где вели комплексное хозяйство, в основе которого были охота, собирательство и экстенсивное кочевое подсечно-огневое земледелие.
Крестьянская колонизация шла по рекам — естественным путям сообщения, используя летом водный транспорт, а зимой — санный. По рекам строились города, сёла, деревушки, отдельные рыбачьи и охотничьи хижины. Распахивались мысы рек и пойменные луга, которые в зоне неустойчивого земледелия давали наиболее устойчивые урожаи при тогдашней крайне низкой агротехнике.
Князья предпочитали большие пространства свободных от леса земель — ополий и расширяли их сведением под пашню лесов. Технология земледелия, применяемая при княжеской колонизации, в отличие от крестьянской, была интенсивной — двух- и трёхполье. Такая технология позволяла осуществлять концентрацию населения на небольших территориях, что и давало возможность княжеской администрации держать под своим контролем крестьян.
Монгольское нашествие XIII века внесло коррективы в интенсивность и характер обоих колонизационных процессов. Монгольский каток проехался по княжеским опольям, но не мог сколько-нибудь существенно затронуть бедные и малочисленные селения, созданные в ходе крестьянской колонизации. На первых порах после нашествия княжеская власть была сильно ослаблена. Дружины князей (единственный в то время инструмент власти, поскольку церковь ещё не была в состоянии оказывать сильное воздействие на умы людей) сильно поредели после сражений с кочевниками. Наступил период максимальной независимости личности от власти в Восточной Европе.
Во время так называемого «татаро-монгольского ига» крестьянская колонизация успешно продолжалась. Население городов и вокруг них росло много медленней, чем в лесах. В XV веке 70% населения Северо-Западной Руси жило в лесных деревнях — в одно-двухдворках, всего же в лесных поселениях—в одно-двух и трех-четырех дворках—было сосредоточено 89% населения Руси.
Специфический кочевой тип хозяйствования при подсечно-огневом земледелии делал крестьян если не полностью, то в значительной степени независимыми от власти бояр и князей. В населенных пунктах вне леса, насчитывающих более 50 дворов, жило 0,1% населения . Из этих данных, полученных в результате многолетних археологических раскопок и анализа писцовых книг научным коллективом под руководством А. Шапиро, следует, что история Руси, которую мы знаем, есть история древнерусского города, в котором жило менее 0,1% населения страны, а также история князей, бояр и княжеских крестьян, которых было около 10% общего числа жителей.
.
Проанализировав большое число источников, историк Петров писал, что «почти всегда можно получить 100 пудов при посеве 3 пуда на десятину, с плодородных лесопаров». Это означало получение урожая сам-30-35 (а порой и сам-50-60), совершенно невероятного в условиях пахотного земледелия (правда, при использовании гораздо большей территории из-за необходимости перемещать обрабатываемые делянки с места на место). Для сравнения: согласно писцовым книгам, средний урожай на пашне в XIV—XV веках составлял сам-3-5, максимальный — сам-6-9, минимальный — сам-2. На лучших пойменных землях, удобряемых естественным путём — весенним илом («поилком»), средний урожай ржи был сам-4, овса — сам-3, высокие урожаи для ржи — сам-7. Даже в XVIII веке, когда уже достаточно широко применялся в качестве удобрения навоз, средний урожай на пашне — сам-3, на паре — сам-6.
Приведённые данные позволяют сделать вывод: неурожай на десятине подсеки соответствовал в средневековье хорошему или даже максимальному урожаю на десятине пашни. В рассматриваемое нами время для семьи из 5 человек нужно было 75 пудов зерновых. При плохом урожае в условиях подсечно-огневого земледелия (сам-10 на «кубышах») получали 40 пудов с десятины. В этом случае на семью нужно было засевать две десятины. При пожоге векового леса для семьи достаточно было одной десятины. Согласно технологии подсечно-огневого земледелия, минимальный размер одной новины (нивы, ляды) составлял 0,75 десятины. Известно, что одна семья имела не одну ниву в лесу, а несколько. Таким образом, при подсечном земледелии крестьянин застраховывал себя практически от любых неурожаев. Действительно, столь частые в средневековье голодовки имеют своим адресом не лес, а пашни, где крестьянской семье нужно было иметь минимум 6 десятин.
Безопасность, устойчивость существования, высокие урожаи, получаемые при подсечно-огневом земледелии, обусловили темпы роста населения, немыслимо высокие не только для Западной Европы того времени, но и для всех стран и народов средневековья: в XV веке население Северо-Западной Руси удвоилось. Эти высокие темпы роста населения привели Русь к кризису: были исчерпаны возможности технологии подсечно-огневого земледелия, требовавшего в десятки и даже сотни раз больше пространств земли, чем при пахотном. На севере крестьяне «уткнулись» в территории, где из-за климатических условий невозможно было выращивать рожь, а на востоке – в территории, подконтрольные Казанскому княжеству (в Поволжье).
В конце XV века Русь была вынуждена перейти к технологии пашенного земледелия. Переход означал снижение производства зерновых — основы средневековой экономики — в 3-5 раз. Это падение произошло быстро, возможно, в ходе смены двух-трех поколений — за 40—50 лет. Ситуацию усугубило ухудшение климатических условий. После длительного периода климатического оптимума новой эры (с VIII века) в середине XVI века начался так называемый «малый ледниковый период». Переход от благоприятных климатических условий к неблагоприятным пришелся на XV век. Для любого переходного периода характерны высокая степень неустойчивости погоды, экстремальные природные явления: засухи, наводнения, бесснежные морозные зимы. В XV веке общие закономерности еще раз подтвердились.
Хозяйственный кризис, спровоцированный демографическим ростом и невозможностью далее эксплуатировать основную технологию земледелия (технологический кризис), ухудшение природных обусловили экономический, политический и идеологический кризисы. Экономический кризис выражался в падении уровня и качества жизни, политический — в неспособности господствующих слоев поддержать прежний уровень жизни населения без радикальных социально-экономических и социально-политических реформ.
Эти реформы требовали идеологического обоснования. Всё это вместе составляло социально-экологический кризис, самый тяжелый вид кризиса, который время от времени переживает общество. Выйдя из леса, точнее, сведя леса, соединив селения дорогами, к середине XV века лесные в прошлом жители, возросши численно, стали сельскими, деревенскими. Одинокий лесовик, в недавнем прошлом член либо парной семьи, либо большой патриархальной семьи, стал членом социума — соседской общины и оказался вовлечённым через церковь и государство в жизнь всего этноса.
С этого момента редкая и разорванная ткань этноса стала более плотной и непрерывной. Одной жизнью начали жить и разбросанные на больших пространствах лесные люди, и люди, живущие компактно в городах и опольях. Былая защищенность лесовика от внешних и внутренних врагов осталась в прошлом, а доступность обложению налогами и повинностями со стороны мелких и крупных феодалов резко возросла. При столь быстрых переменах во многих сферах жизни человек не мог избежать стрессового состояния и не стремиться к выходу из него. Далее сработало универсальное правило: если общество не может найти выхода из кризиса (точнее, его рядовые члены не могут сами остановить падение уровня и качества жизни), оно делегирует свои права государству.
Рядовой крестьянин второй половины XV века, в отличие от предков XIII-XIV веков, выбирал не между свободой и зависимостью, а перед ним был выбор подчинения: боярину, монастырю или государю. Как показало развитие политических событий второй половины XV века, создание централизованного государства если и не отвечало прямо, то никак не противоречило желаниям большинства населения, тем более что государство на первых порах не слишком ущемляло свободного трудящегося человека. Крестьяне явно предпочитали государя вотчиннику.
Самодержавное русское государство в XVI веке получило неограниченные права; самостоятельность государства по отношению к обществу стала максимальной из всех мыслимо возможных вариантов тогдашнего состояния этноса. Полномочия, полученные Московским государством во время первого социально-экологического кризиса, на века (во многом вплоть до настоящего времени) определили путь развития российского государства и общества.
