Кто-то боится «апокалипсиса», измышленного теоретиками от астрономии, предвещающих онное событие от падения метеорита… Кто-то верит в бред о глобальном потеплении, якобы должном уничтожить эту самую цивилизацию… Но вот некоторые российские сторонники экономических причин «гибели цивилизации» доказывают свою модель «апокалипсиса» историческими примерами. Якобы вот, накрылась же песчаными холмами цивилизация Хараппы, исчезли длинноухие каменщики с острова Пасхи, индейцы майя ушли ведь из своих городов! Причиной всех этих катастроф был экономический кризис. Все эти строители пирамид, гигантских каменных статуй и первой канализации, обладатели сакральных космических знаний ведь пали жертвами нехватки продовольствия.
Особенно, по мнению этих как бы экономистов, вроде бы показательна гибель Римской империи.
Варвары вовсе не разрушали Рима. Например, вандалы в 454 году, вняв увещеваниям папы Льва, никого не убили, и лишь ограбили город, забрав в качестве компенсации весь «цветной металл», даже бронзовые статуи и медные листы с крыш храмов. Но ведь еще раньше, в 410 году, войско Алариха вошло… в уже разоренный полупустой Рим. Первопричиной несчастий Рима было не нашествие варваров, а разделение империи, перенос политического и экономического центра в Константинополь, разорение варварами аграрных провинций и разрыв торговых связей. Город веками жил за счет ввоза продовольствия из Испании, Нумидии, Египта, Галлии – и вдруг эти поставки прекратились. В течение следующих нескольких лет в Риме разразилась одна из величайших гуманитарных катастроф человечества. Те, кто мог, просто бежали из города. Оставались те, кто надеялся отсидеться на своих запасах за крепкими дверями (богатое меньшинство), и те, кто пассивно рассчитывал на авось (бедное меньшинство). Но вскоре были съедены все запасы, затем животные – и наступила очередь соседей. Каннибализм стал привычным делом, банды людоедов похищали одиноких прохожих, нападали на дома, даже на охраняемые паланкины. Население Рима сократилось с 1,1 миллиона до ста тысяч человек. Когда армия готов пришла к его воротам, то голод уже уничтожил великий город, оставив от него лишь тень на холодных камнях. А потом обезумевшие люмпены сами открыли ворота, надеясь, что новая власть (пусть и варварская) обеспечит снабжение Рима хлебом. Через сто лет население Рима составляло всего лишь 30 тысяч человек – ровно столько, сколько могло прокормиться в условиях почти полного экономического вакуума. Они питались с огородов, вскопанных в бывших городских садах. На заросших площадях пасли овец, в прудах ловили рыбу, по крошащейся мраморной лестнице к Тибру детвора гнала гусей. В заброшенных храмах жгли костры какие-то бородатые типы в лохмотьях и грязных шкурах, на арене Колизея выросла деревушка кривых хижин. Разделившись на кланы, остатки великого народа ютились среди древних стен, словно бомжи в цехах закрытого завода…
Нечто подобное было в России прошлом веке, причем дважды. Признаки первой катастрофы отчетливо обозначились в начале 1916 года. Война принесла на российский рынок продовольствия сильный дисбаланс, за два года войны цены на продукты взлетели в 2-3 раза, что вызвало большое недовольство горожан, и, прежде всего тех, кто жил на скромную зарплату рабочего или мизерное жалование служащего. Страдала и армия, поскольку аграрии стали просто уклоняться от госзакупок. Возникло явление, которое теоретики называют «искусственное создание дефицита», а простые люди нарекли простым словом «припрятали». Суть этого явления состоит в решении не пускать товар в свободную продажу. Обычно владелец товара поступает так, если существующая цена его не устраивает, а самостоятельно поднять её он не может. Тогда он «придерживает» его до лучших времен (локальное изъятие из продажи, почти не влияющее на рынок) или создает его нехватку (искусственный дефицит) в масштабах города, региона, страны, мирового рынка. В мирное время такими методами пытаются не допустить падения цен и ухода в убытки, в военное стремятся нажиться на спекуляции или хотя бы не «лохануться», не отдать свой товар задешево. Типичный современный пример подобных махинаций – исчезновение долларов и евро в обменных кассах банков в периоды «нестабильного курса». Банки просто придерживают инвалюту (как товар) в ожидании «настоящей цены». А теперь представьте, что сто лет назад хитрый кулак, почесывая голову, решил не везти хлеб и мясо на рынок в город: «Подождем, скоро вдвое больше за них выручим!». Ситуация сложилась настолько критическая, что в декабре 1916 года в России вышел указ о продразверстках. Но вытрясти из крестьян зерно не успели: в феврале пекарни Петрограда отказались продавать хлеб по низким (на их взгляд) ценам и закрывались одна за другой, недовольные рабочие вышли на улицу, их поддержали не желавшие ехать на фронт солдаты – и случилась революция. Вот так с помощью дефицита продуктов в России сбросили власть, как потом оказалось, не в последний раз.
Крестьяне так обрадовались революции, что подняли цены на продукты еще в пять раз (в 12-15 раз по сравнению с 1914 годом). В ответ горожане стали поднимать цены на промтовары и услуги: резко подорожали керосин, ткани, обувь, мыло. А пока шла торговая война между городом и деревней, произошла новая революция, после которой госслужащие объявили бессрочную забастовку против «большевистского насилия». Закрылись банки, госучреждения, транспорт, перестали работать телефон и телеграф. Впрочем, взять большевиков на испуг было трудно. ВЧК была создана именно для того, чтобы прекратить этот «саботаж» и любыми методами вернуть кассиров в кассы, машинистов на локомотивы, а барышень – на телефонные станции. И уже потом чекисты занялись «прочими вопросами». На фоне этих событий почти полное прекращение торговых отношений между городом и селом и привело к катастрофе 1918 года. Селяне просто махнули на городских рукой: и без вас обойдемся, в домотканом походим, босиком, а вот вы без нашего хлебушка и месяца не протянете! И не протянули, если бы большевики железной рукой не установили строгую экономику «военного коммунизма», спасшую миллионы горожан от голодной и холодной смерти. А главное, они спасли сами города, хотя те и значительно поредели (их население уменьшилось в полтора-два раза). После тех бурных лет ни один город не превратился в зарастающие бурьянами руины.
Однако по прошествии 70 лет и советская власть дала маху – теперь уже она сама стала инициатором дестабилизации. Вторая катастрофа разразилась на рубеже 90-х годов, и тогда нашу экономику тоже разрушили не пришлые варвары. Это были собственные же чиновники, при полном непротивлении (а то и помощи) КГБ. Поделив страну на административные и экономические куски, эти же чиновники и «чекисты» стали на них кормиться, набивая свои карманы долларами, продавая за рубеж нефть и прочее сырьё.
Точкой отсчёта гибели СССР стало очередное «искусственное создание дефицита», которое, похоже, просто довлеет над нами проклятием. Вообще, с этим явлением борются в любой нормальной стране, даже в самой капиталистической, однако в Советском Союзе времен заката «перестройки» на это уже не просто смотрели сквозь пальцы. Этим, похоже, увлекались все причастные лица: директора заводов, заведующие баз, начальники отделов торговли и ОРСов, контролирующие органы. До магазинов товары часто просто не доходили, хотя именно на продавцов летели все шишки народного гнева.
Какую цель преследовали создатели искусственного дефицита в СССР, сказать трудно, но он существовал. Во второй половине 80-х все предприятия страны увеличили выпуск товаров, значительно возрос импорт, – а очереди в магазинах лишь росли. С одной стороны, это было следствием наличия на руках у населения значительной денежной массы и синдрома хомяков (покупать в запас всё подряд в огромных количествах), а с другой, в 1989-91 годах склады были под завязку забиты всем «дефицитом», который почему-то не отправляли в магазины. Сначала поговаривали о «вредительстве», а к концу 1991 года было очевидно, что товар держат до «свободного отпуска цен» (когда их отпустили в 1992, они взлетели в разы).
В западных странах владелец мог просто закрыть отдел или целый магазин, если не хотел ничего продавать. В Советском Союзе закрыть магазин можно было только на санитарный день. Поэтому «перестроечные» магазины были открыты, но в них было пусто, лишь скучающие продавщицы лузгали семечки в окружении жестяных ведер.
Дальше было недовольство, претензии к власти и проклятия в адрес коммунистов, желание «отделиться – и зажить»… В общем, экономическую систему сменили, страну разделили, имущество прихватизировали.
Но пустые полки магазинов были лишь началом катастрофы. А вот реальное крушение экономики произошло в период 1992-1995 годов. Причиной этого было полное обрушение внутреннего рынка постсоветского пространства. От «парада независимостей» и «перехода на рыночные рельсы» ожидали скорого наступления экономического благоденствия, колбасно-магнитофонного рая с иномарками и культурными кафешками, доступными для всех слоев населения. Вместо этого новоявленные «бизнесмены» стали беспорядочно повышать цены, вызвав чудовищные инфляции и убив на корню покупательную способность не только населения, но и предприятий. Рухнул аграрный сектор, державшийся на колхозах и совхозах, лишившихся надежного торгового партнера и кредитора в лице государства. А процесс «разрыва связей» между предприятиями привел к тому, что одни из них не могли больше реализовывать свою продукцию, а другие не могли её даже производить.
Масштабы этой катастрофы превысили ущерб, нанесенный стране Великой Отечественной войной. Без всяких бомбежек, только с помощью бухгалтерии, были остановлены и уничтожены тысячи предприятий. Целые отрасли погибли или впали в кому. Миллионы людей жили практически без денег: растили на даче картошку, держали на балконах кур, сами пекли хлеб, приобретали товары по бартеру, одевались в старьё.
Тогда мы выжили только потому, что катастрофа была локальной, потому что кто-то скупал лом и вывозил его в Прибалтику, а кто-то ввозил в страну окорочка. Потому что там, на Западе, кто-то покупал лом и производил окорочка. А если бы вывозить было некуда, и покупать негде? Что стало бы с постсоветскими странами? Смогло бы население Москвы, Питера, Киева прокормиться с пригородных огородов? Как долго военные смогли бы служить бесплатно, только за выдаваемые со склада пайки? Как долго милиция, не видя никаких денег, захотела бы поддерживать хотя бы видимость общественного порядка?
Нас не постигла судьба Древнего Рима только потому, что за пределами рухнувшего «соцлагеря» существовал мир с работающей экономикой. Можно сколько угодно ругать и проклинать Запад, но мы обязаны ему своим выживанием. Запад дал нам доллары, которые в 90-е годы стали единственным надежным средством платежей и накоплений, стабилизировав нашу финансовую систему. Стабильные цены в «у.е.» позволили развернуть торговлю ширпотребом, открыть рынок недвижимости, основать банковский сектор. Запад покупал нефть, газ, лес, металл, химию, благодаря чему сюда потекли долларовые реки, а эти отрасли экономики не только уцелели, но и стали ведущими, основой экономики России.
Мы продолжаем жить на руинах СССР, где с 90-х работают лишь те предприятия, которые позволяют туземцам толкать на экспорт ресурсы и получать в обмен доллары и товары. А всё вновь открытое, построено на деньги, так называемых инвесторов, которые всю выручку опять же в доллары и переводят, а у нас оставляют крохи с боярского стола…
Описав вполне правильно процессы создания разрухи в отдельно взятой стране, российские экономисты проецируют свои выводы об «апокалипсисе» в будущем, но опять же в России, теперь уже ошибочно придавая вышеописанным процессам мировой тренд, чего, конечно, не будет. Ведь подавляющая часть населения мира очень мало нуждаются в товарах производимых в «передовых» государствах мира и вполне обойдётся без них.
Далее описание экономической страшилки для россиян:
Что, если кризис примет планетарные масштабы? Опасение вызывает тот факт, что по-настоящему всемирных экономических кризисов человечество еще не знало. Так, до XX века кризисы капиталистических стран имели весьма локальный характер: Европа да США, весь остальной мир жил еще в доиндустриальную эпоху, и за его счет несколько развитых стран могли решить свои проблемы. В крайнем случае, одним из решений тогда была война, которую можно было устроить, без риска превратить планету в пепелище. Затем появился «лагерь» социалистической экономики, которая могла протянуть руку помощи загнивающему капитализму, что и случилось во время кризиса 1929 года. А когда кризис случился уже в «соцлагере», его от вымирания спасла капиталистическая экономика. И лишь в конце 90-х годов мировая экономика стала глобальной и взаимосвязанной. Финансовый кризис 2008 был первым в истории настоящим мировым кризисом. К нашему счастью, его удалось погасить прежде, чем он вызвал обрушение экономики по всему миру. Именно обрушение, а не легкие колебания и снижения, которые и так вызвали панику и стенания. Но где гарантии, что мы столь же легко переживем следующий мировой кризис?
Однажды новый кризис не пошатнет, а разрушит мировую финансовую систему. Возможно, причиной этого станет её самое уязвимое место – рынок «ценных бумаг», значительная часть которых представляет собой «виртуальные кредитные пузыри». Они уже лопались в 2008 году, но тогда усилиями многих стран образовавшиеся дыры удалось заткнуть реальными деньгами. Как говорится, стенку подперли, но надолго ли? Да и кризис тот был не таким уж и сильным. Между тем есть вероятность куда более масштабного финансового обрушения, на ликвидацию которого уже не хватит никаких денег – ни бюджетных, ни эмиссионных. Мы не знаем, когда это случится: через год, через десять лет, через пятьдесят? Может быть, это уже началось, и на днях мы узнаем про обрушение бирж. К сожалению, спрогнозировать эту катастрофу намного труднее, чем рассчитать дату столкновения с астероидом или извержения вулкана. Про обрушение мировой финансовой системы обыватель узнает из вечерних теленовостей. Закрытие бирж, банкротство крупных компаний, испуганные лица политиков – всё это будет казаться далеким и малоинтересным человеку, уверенно чувствующему себя на диване с тарелкой пельменей в руках. Такой кризис приведет к двум катастрофическим последствиям. Во-первых, один за другим, как доминошки, повалятся банки. А нынешняя экономика так плотно завязана на банковской сфере, что у предприятий часто даже нет личных свободных денег – всё в банке, на счетах, даже для выдачи зарплаты сейчас стало модным брать кредиты. Теперь представьте, что банк оказался неспособным профинансировать предприятие. Ой! Здравствуй, начало 90-х! Разумеется, у предприятий существуют некоторые запасы (пусть и не советские), по текущим проплаченным договорам ещё будет совершаться товарооборот. А ещё есть рабочие, которым не привыкать к задержкам зарплаты. То есть предприятия вполне способны проработать от месяца до полугода в условиях самого сильного кризиса. Однако это будут не 90-е, а гораздо хуже! Кризис будет не только в России, но и по всему миру. Работать на экспорт, затянув пояса, не получится, потому что никакого экспорта уже не будет. А раз так, то после заполнения заводских складов владельцы предприятия просто остановят его, выдворив людей на улицу. Но и массовая безработица – не самая большая беда. Гораздо хуже, когда начнут закрываться предприятия, производящие жизненно важную продукцию: бензин, продукты, лекарства. Да, спрос на них будет существовать всегда, даже после ядерной войны, но чем за них будут платить? Банковский крах оставит без денег тех, кто неосмотрительно держал их на счетах. Пластиковые карточки тоже можно будет выбросить. Но что хуже всего, мировой финансовый кризис очень даже запросто может выбить табуретку из-под ног главных мировых валют. А ведь именно доллар, а также в некоторой степени евро, выполняют важную роль эталонов платежной системы. Это будет полный разрыв шаблона товарно-денежных отношений. Как в 1920 году, когда «керенками» обклеивали сортиры. Или как в 1993 году, когда полученные утром на зарплату сто тысяч к вечеру уже ничего не стоили. Но тогда ценовую политику удавалось стабилизировать червонцами и долларами. А что делать, когда «поплывет» сам доллар?
Скажите, в таких условиях вы бы лично продолжали заниматься торговлей? Деньги потеряли стоимость, а больше покупателям платить нечем, разве что протягивать вам часы, серьги, ещё не совсем ношенные брюки. Вы бы стали менять товары вашего магазина на чьи-то брюки? А производитель (тем более иностранный) выдаст вам контейнер бытовой электроники или фуру макаронных изделий в обмен на партию ношенных штанов?
И вот тогда, один за другим, начнут закрываться магазины. Всё это, повторим, будет происходить постепенно, не за один день. Сначала появятся трудности с зарплатой, будут непонятки с курсами валют и ценами в магазинах. Потом вас уволят, а в банке вместо денег покажут кукиш. Затем деньги будут уже не нужны, – за них вам уже никто ничего не продаст. Первыми закроются магазины промтоваров (там сплошной импорт), затем начнут редеть полки гастрономов и супермаркетов. Распродав скоропортящиеся продукты и бросив на полках даром никому не нужные пакеты собачьего корма, они свезут консервы, крупы, алкоголь и конфеты в охраняемые склады. Теперь это будут сокровища, владелец которых станет местным бароном!
Думается, что в городах останутся только т.н. пункты отоваривания по карточкам – сахаром, мукой, макаронами и чем ещё государство смилуется поделиться с нами. Возможно, они будут располагаться в пустых помещениях брошенных супермаркетов. Представляете: полутемный зал, бесконечные ряды пустых запылившихся полок, а возле входа – стол, весы, грубая продавщица с грузчиком и штабель мешков. Хотя, возможно, продукты будут выдавать с грузовиков. Тоже представим: ранее утро, очередь в квартале у пятачка, сонные люди ждут продуктовый фургон, волнуются, – приедет ли сегодня?
Куда податься голодному горожанину? Богатый опыт 90-х подсказывает нам: в деревню к грядкам или за границу на заработки! Однако так как кризис будет бушевать по всей планете, переквалифицироваться в гастарбайтеры уже не получится. Единственный выход – податься в село, как поступали наши предки в 1918-м, потом в 1941-м, затем в начале 90-х. Вот только село – оно не резиновое. Вам в деревне будут не рады. Можно даже уверенно сказать, что горожан, пойманных на воровстве картошки с огородов, будут бить дрекольем, и стрелять из дробовиков.
Впрочем, тем, кто сумеет счастливо вернуться обратно в город с мешком на спине, стоит опасаться встречи с бандами отморозков, которые будут поджидать на дорогах вот таких вот «мешочников». А куда без них, это классика жанра!
Некому будет ликвидировать банды, поддерживать работу общественного транспорта и коммунальных предприятий, заботиться о бесперебойных поставках продовольствия и решать вопросы помощи селу. Скорее всего, власть просто сделает ноги одной из первых, бросив города и села на произвол местных «авторитетов», которые не преминут воспользоваться новой смутой…
Наука и лженаука.
