США, Хэнфорд: авария превосходящая Фукусиму

9 мая на лентах информационных агентств появились  сведения об объявлении тревоги на самом крупном в США подземном хранилище радиоактивных отходов в штате Вашингтон. Тревога в Хэнфордском комплексе была вызвана оседанием почвы над железнодорожным тоннелем, в котором долгое время хранятся вагоны, нагруженные загрязненными отходами при производстве плутония https://ria.ru/world/20170509/… .

Сообщалось, что персонал комплекса частично эвакуирован, а работникам комплекса приказали находиться в укрытии, обеспечить для себя надежную вентиляцию и воздержаться от приема воды и пищи. Позже представитель природоохранного ведомства штата сообщил, что утечки радиации в результате инцидента не зафиксировано. Потом выяснилось что протекли 3 контейнера с ядерными отходами.

Хэнфордский комплекс возник в 1943 году как место, где был построен первый в США промышленный атомный реактор по производству оружейного плутония.

Именно из его продукции состояла основная начинка первой атомной бомбы, взорванной на полигоне в Аламогордо и бомбы «Толстяк», сброшенной на японский город Нагасаки в августе 1945 года.

На пике своего величия в Хэнфорде работали девять реакторов, которые в сумме произвели 64 тонны оружейного плутония, что составляет более 80% общего американского запаса этого материала. По сей день три из каждых четырех атомных боезарядов США родом из этого городишки на берегу реки Колумбия в штате Вашингтон.

Начавшись как практическое воплощение теоретических выкладок физиков-ядерщиков, комплекс разросся до 1740 квадратных километров режимной территории, состоящей из трех основных зон и полосы отчуждения, охватывающей их по периметру.

В зоне 100, расположенной на берегу реки Колумбия, находятся реакторы, в зоне 200 — завод по химическому обогащению ядерных материалов, в зоне 300 — вспомогательные и обеспечивающие предприятия. С юго-востока к комплексу примыкает обширная агломерация Трай-Ситиз, состоящая из городов Ричленд, Кенневик и Песко, в которой сейчас проживают примерно 200 тыс. человек.

Когда в 1942 году американское правительство искало место для возведения промышленного объекта опасного производства, среди прочих главным требованием была безлюдность территории.

Например, в радиусе 30 километров не должно было находиться населенных пунктов с населением более 1 тысячи человек, а ближайшая автомобильная или железная дорога должна была проходить не менее чем в 15 километрах.

Словом, искали самую настоящую глушь, но всего за три года (с 1943 по 1946 г.) и с 230 миллионами еще тех, полновесных и обеспеченных золотом долларов, силами 50 тысяч рабочих, здесь построили 554 здания, включая три ядерных реактора, 3 линии переработки плутония, химический обогатительный завод, 4 электороподстанции, 621 км автомобильных и 254 км железных дорог, а также несколько резервуарных полей для хранения радиоактивных отходов по 64 резервуара каждое. Они-то и предопределили дальнейшую судьбу комплекса.

Сначала все шло хорошо: Манхэттенский проект был детищем Министерства обороны.

Роковым для Хэнфорда оказался сентябрь 1946 года. К этому моменту ядерный проект шагнул далеко за рамки чистых исследований и превратился в огромное, сложное и многоукладное промышленное предприятие. Не желая возиться с уже явно большим бизнесом, Пентагон передал объект в подчинение корпорации General Electric, а для надзора за их деятельностью в области стратегических государственных интересов была создана Комиссия по атомной энергии США.

Считалось, что прославленный и опытный частник сумеет быстро и недорого нарастить промышленные мощности комплекса.

После ядерной бомбардировки Японии у США имелось всего менее десятка боезарядов, в то время как разработанный Пентагоном план войны с СССР (известный под кодовым наименованием «Дропшот») требовал применения не менее двух с половиной сотен атомных бомб. Для их изготовления требовалось очень много плутония, и мощностей трех существующих реакторов для производства такого количества не хватало.

General Electric поручили построить еще два реактора, потом еще два. Далее модернизировать существующие и построить еще два. В итоге к 1963-му году в Хенфорде их стало девять.

По ходу дела число обогатительных линий выросло до пяти, а общее количество разнообразных зданий и лабораторий достигло 900. И все для того, чтобы собрать 60 тысяч атомных боезарядов (боевых частей баллистических, крылатых и оперативно-тактических ракет, атомных бомб и даже зарядов для возведения в Европе так называемого противотанкового ядерного вала).

Затем начался классический конфликт интересов государства и частного бизнеса. Коммерсанты желали наращивать прибыль и расширять производство, заодно повышая расценки за свои услуги, в то время как чиновники сообразили, что, во-первых, даже в богатых США столько денег нет, а во-вторых, уже имеющегося арсенала достаточно для многократного уничтожения всего живого на планете и дальнейшее наращивание запасов потеряло здравый смысл.

Несмотря на сопротивление частного владельца, с 1965 года началось свертывание проекта. После 1971-го в строю остался единственный реактор (Реактор N), проработавший до 1987 года как простая общественная электростанция штата Вашингтон. По мере остановки реакторов отключались и линии по обогащению плутония, а также прочие элементы этой сложной системы. Финальной точкой стала передача комплекса Министерству энергетики США в 1977 году. С этого момента и начался обратный отсчет начала трагедии.

По самым скромным расчетам выходило, что рекультивация территории будет съедать не менее двух третей бюджета министерства энергетики на протяжении 25–30 лет. Чиновникам  такое понравиться не могло, и они искали разные возможности превратить недостатки в преимущество. И такая возможность нашлась.

После того как атом вышел за чисто военные рамки, в США начала активно развиваться атомная энергетика. Энергоблоки росли как грибы. Но это также создавало серьезную проблему для хранения и переработки ядерных отходов.

Низкоактивные отходы МАГАТЭ рекомендовало просто закапывать. Очень короткоживущие — выдерживать в пристанционных хранилищах для снижения уровня радиоактивности, — не полного, конечно, а хотя бы до уровня среднеактивных отходов (САО), которые возможно хранить в контейнерах на глубине в 10 метров.

К тому же собственное хранилище уже существовало, и за относительно небольшие деньги его оставалось только расширить.

Так появился «гениальный» план: жидкие САО проходят переработку в стекловидную массу (так называемое стеклование) и заливаются в контейнеры, где должны выдерживаться до лучших времен, по ходу дела остывая (как в переносном — снижение радиоактивности, так и прямом — снижения температур — смысле).

Для удобства хранения контейнеры помещались в специализированные железнодорожные вагоны, которые по существующим, в том числе еще с 1940-х годов, тоннелям загонялись в подземные стоянки. На бумаге все выглядело просто, бюджетно и легко реализуемо. Оказалось сложнее.

Сегодня по его подземным стоянкам в 177 контейнерах находится 204 тыс. кубометров жидких высокоактивных ядерных отходов. Да, планировались только среднеактивные, но с 80-х годов там стали захоранивать и ВАО.

Проблемы начались в начале нулевых, когда истек гарантийный срок эксплуатации самих контейнеров. Производитель давал гарантию в 20 лет на конструкцию, утвержденную Министерством энергетики США.

Даже в остеклованном виде САО, не говоря уже о ВАО, являются химически агрессивной гадостью. Так что партии, переработанные для хранения, на протяжении конца 70-х — начала 80-х годов к началу нулевых стали проедать стенки контейнеров. К 2011 году проблема приобрела массовый характер.

Министерство энергетики решило ее за счет перехода от одностеночных контейнеров к двустеночным и начало процесс перепаковки содержимого в емкости нового типа. Правда, к этому времени, по оценкам американских экологов, примерно 2% объема хранения оказались в земле.

Однако хуже всего, что все это хозяйство не ремонтировалось капитально с момента своей постройки, то есть на протяжении более 25 лет, поэтому начинает разрушаться — это и произошло.

Происходит все это в непосредственной близости от берегов реки Колумбия, протекающей по территории объекта на протяжении 80 км.

А Колумбия — это не просто река, это 14 дамб и ГЭС плюс серьезный объем транспортного и пассажирского судоходства. В расположенных ниже по течению населенных пунктах проживают более 2,3 млн человек, в том числе город Портленд с населением в 619 тысяч.

*************

Конечно, и в США понимают гибельность атомной энергетики, но “джина выпущенного из бутылки” вернут туда они не могут…

“Инвестирование десятков миллиардов долларов в электростанцию, которая однажды окажется затопленной, а также произведет высокорадиоактивные отходы, не имеет смысла”, – заявил эко-активист Дэн Кипнис (Dan Kipnis) из США.
Старший научный сотрудник Института энергетики и окружающей среды Вермонтской высшей школы права Марк Купер (Mark Cooper) заявил, что атомные электростанции не могли поставить безопасный, экономически жизнеспособный продукт в 1980-е годы, и не могут делать этого сейчас. “Ядерная энергетика – это технология, время которой так и не пришло”, – подчеркнул Купер.
“Любая функционирующая атомная электростанция производит отходы. Исследование Science сейчас активно обсуждается в кругах экологов, так как риски, о которых идет речь, довольно серьезные. Именно поэтому экологи считают, что единственный возможный выход – это полный отказ от атомной энергетики и постепенный поиск решений по захоронению тех отходов, в том числе, высокоактивных, которые уже накоплены”, – рассказал “+1” координатор антиядерной программы Greenpeace Russia Рашид Алимов.
По его словам, в мире нет однозначных решений и однозначного подхода даже к тому, какие методы захоронения и в каких породах следует считать более предпочтительными.
Алимов обращает внимание на то, что атомная индустрия всегда делала заявления, которые так никогда и не воплощались в жизнь, в том числе прогнозы о дешевом электричестве, а строительство новых атомных станций не ведется и никогда не велось теми темпами, которые обещали представители отрасли. В Greenpeace, где проводят исследования на территориях, загрязненных в результате атомных аварий и инцидентов (Чернобыль, Фукусима и другие), утверждают, что полная дезактивация территорий невозможна.